Вдобавок, магия жрецов Солнечного бога светлая, обращенная на помощь людям, а я хотела бы заполучить на время в свое распоряжение какое-нибудь жуткое и клыкастое создание из числа злобных демонов. У туранского Темного Аримана в свите есть такой, называется Шебла — Исторгатель Душ…
Я поймала себя на том, что всерьез размышляю, куда бы мне обратиться за помощью в вызове демона, и решительно велела прекратить забивать голову ерундой. У меня на руках заговор, который вот-вот перейдет в свою завершающую стадию, по меньшей мере два короля, искренне недолюбливающих друг друга, но вынужденных стать временными союзниками, да еще и собственный муж потерялся неизвестно где! Оставим лучше магию колдунам, а сами займемся делами бренной реальности. Вдобавок, я уже пришла к нужному дому. Вот он, обнесенный высоким забором из чередующихся красноватых и желтых камней, за которым виднеются макушки облетевших деревьев.
Массивные ворота были закрыты, так что я подергала за свисающую размочаленную веревку, услышала далекий звон колокольчика и стала терпеливо ждать. Попутно я мысленно перебирала все, что мне было известно о человеке, которому было адресовано послание короля Страбонуса.
Дион, герцог Креус. Чистокровный аквилонец, троюродный брат короля Вилера по мужской линии и, следовательно, прямой «наследник Эпимитриуса». Довольно молодой — около тридцати лет. При Нумедидесе вел себя тише воды, ниже травы, не участвовал ни в каком из многочисленных дворцовых комплотов — то ли из крайней предусмотрительности, то ли просто из трусости. Последнее вероятнее; во всяком случае, доклады наших лазутчиков в Тарантии единодушно характеризуют этого человека как «нерешительного» и «полностью неспособного к самостоятельным действиям». Наверное, поэтому Аскаланте и решил использовать его в своих замыслах. Замечательная марионетка — безропотная, пугливая и, что немаловажно, из династии Эпимитреев. Аквилонское дворянство просто помешано на этой пресловутой «чистоте крови» и по большей части ненавидит Конана не за его распоряжения и действия, а именно за происхождение.
Не сомневаюсь, что Дион как огня боится Аскаланте и вряд ли решится на измену или отступление от намеченного плана действий. Скорее всего, именно последние распоряжения относительно этого плана мне и поручено доставить. Всю дорогу меня подмывало взглянуть, что содержится в послании Страбонуса, но я не стала вскрывать запечатанный сверток. По большому счету, это уже не имело решающего значения — Дион не слишком значимая фигура среди заговорщиков, вряд ли Страбонус решил в последний момент поручить ему нечто важное. Да и вообще, менять в последний миг что-либо в уже готовом плане — вредить самим себе.
Любопытно, если бы усилия заговорщиков увенчались успехом — долгим ли стало правление короля Диона? Мне почему-то кажется, что нет. И сгубили бы его не немедленно вспыхивающие при смене любой власти волнения плебса и дворянства, а собственные «благодетели» — Аскаланте и иже с ним. Дион сам-то хоть это понимает, или настолько пребывает под влиянием графа Тьерри, что беспрекословно выполняет все его указания?
…За воротами по-прежнему стояла мертвая тишина, и я еще раз нетерпеливо подергала за конец веревки. Где-то неподалеку за стеной (скорее всего, в сторожке привратника) отчаянно забрякал колокольчик. Я прислушалась — вот хлопнула дверь, заскрипели по устилающим въездную дорожку мелким камешкам шаги, и крайне недовольный голос поинтересовался, кто там трезвонит.
— Гонец к Его светлости с посланием! — сердито ответила я. — Открывай быстрей!
Решивший проявить бдительность страж попытался самоуверенно выяснить, от кого гонец и с какой целью прибыл, но я пресекла это намерение в зародыше, прикрикнув на возящегося с замками привратника. Не хватало еще объяснять каждому встречному, чье письмо спрятано в моей поясной сумке. Вдобавок, мне совсем не нравилось торчать перед запертыми воротами посреди улицы в тщательно охраняемом богатом квартале.
К сожалению, сторож поленился распахивать створки ради такой малозначащей особы, как гонец. Мне пришлось протискиваться в узкую щель. За воротами, как водится, начинался обширный и немного запущенный сад, а между черными стволами деревьев виднелись очертания просторного дома.
Из расплывчатых указаний привратника следовало, что мне надо пройти через сад, постучаться в парадную дверь, а если не откроют — обойти фасад слева и повторить попытку, но уже у другой двери, предназначенной для слуг.
«Каков хозяин, такова и свита», — философски подумала я, шагая по засыпанной подмерзшими листьями дорожке к дому. Поднялась, как мне и было сказано, на крыльцо в три ступеньки, трижды стукнула тяжелым кольцом, зажатым в пасти позеленевшего бронзового льва, по створкам, и снова стала терпеливо ждать.
На этот раз дело пошло быстрее. Я только успела медленно досчитать про себя до двадцати, как дверь распахнулась. После недолгого, но на редкость занудного выяснения, кто я и что мне здесь надобно, меня провели в небольшую, слишком жарко натопленную и пропахшую резким запахом сандала комнатку, и оставили в одиночестве. Мол, раз я не могу вручить письмо никому, кроме Его светлости, то придется обождать — Их светлость как раз сейчас чрезвычайно заняты. А как освободятся, так сразу придут. Или не сразу. В общем, сиди и жди.
Я пожала плечами, бесцеремонно устроилась в обитом порыжелым бархатом кресле и попыталась вообразить, что я — каменная статуя и убегающее время не имеет для меня совершенно никакого значения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157