В ядовитости последних компонентов я сильно сомневалась, но раз в трактате сказано — надлежит всыпать шесть жабьих лапок, предварительно выдержанных в уксусе, то кто я такая, чтобы спорить с многоученым ибн Джубайром? Я послушно намешала всего, что было указано в перечне ингредиентов. А потом, разумеется, испробовала полученное зелье — вначале на животных, затем на приговоренном к смертной казни убийце. Результат был потрясающий — этот малоприятный тип отправился на встречу с Нергалом, даже не успев пикнуть — яд действовал на сердце.
Будем надеяться, что сейчас произойдет то же самое. Мне надо успеть выскочить и перехватить Эви, прежде чем она с воплями помчится по спящему дворцу. Если она не пожелает меня слушать, я ее просто усыплю. Затем запру все двери и отправлюсь на поиски выхода из замка.
Две зернышка выскользнули из своего убежища под драгоценным камнем и канули в темный винный омут. У аргосского резкий вкус и отчетливый миндальный запах, они заглушат даже самый слабый посторонний привкус.
Шаги в коридоре. Приближаются. Голоса — женский и мужской. Злоумышленнику, сделавшему свое черное дело, настало время исчезать. Я еще успела встряхнуть кувшин, чтобы зернышки как следует растворились, а потом тенью метнулась за ковер.
Вошли. Оживленно о чем-то говорят, смеются. Конан (как же мне до конца смириться с мыслью, что это не он, а нечто иное, не принадлежащее к нашему миру?) закрывает дверь, но не запирает на засов. Конечно, чего ему опасаться в собственном замке? Сквозь толстый слой войлока до меня неразборчиво доносится щебет разгуливающей по комнате Эви. Как-то неприятно пребывать в должности соглядатая, но я изредка заглядываю в щель. Пока ничего особенного не происходит. Ага, вот Эви подходит к столу, берет кувшин… Эй, не собирается же она сама попробовать аргосского с моими весьма своеобразными добавками?
Нет, Эвисанда остается верна своим привычкам. Она наполняет серебряную чашу, подозрительно принюхивается (я замираю и перестаю дышать), затем недоуменно пожимает плечами и проходит мимо моего убежища. Мне видна только часть кровати, но, судя по всему, король то ли сидит, то ли лежит на ней. Я жду, отсчитывая мгновения.
Голос Эви. Слегка встревоженный. Отчетливый стук упавшего на пол и покатившегося предмета. Приглушенный вскрик. Эвисанда взвизгивает. Кажется, пришла пора высунуться и посмотреть, как подействовало на подменыша средство мудрейшего ибн Джубайра, изготовленное не в меру любознательной графиней Эрде.
Я неслышно вхожу в комнату. Эви стоит ко мне спиной, прижав руки ко рту и едва различимо поскуливает. Через ее плечо я вижу распростертое на кровати тело короля. Странно, как в такие моменты начинаешь обращать внимание на мелочи. Стиснутая в кулак рука, которая судорожно сжимается и разжимается. Широко открытые и, кажется, ничего не видящие глаза. Хрип, пузырьки грязно-белой пены на синеющих губах.
Что же я наделала?..
Эвисанда пятится. Я не успеваю отступить, и она натыкается прямо на меня. Оборачивается. Белое лицо с пустыми глазами.
— Все хорошо, Эви, — говорю я. — Успокойся, это не то, что ты думаешь. С королем на самом деле ничего не случилось…
Эвисанда визжит. Так пронзительно, что у меня на миг закладывает уши. Затем набрасывается на меня, но теперь я уже успеваю шарахнуться в сторону и перехватить ее руки. Эви отчаянно вырывается и голосит:
— Это ты! Это ты сделала! Мерзавка! Гадюка стигийская!
Ну, это уже совсем незаслуженно…
Мне наконец удается прижать Эви к стене и заглянуть ей в глаза. Проходит миг, другой, Эвисанда перестает кричать и дергаться, обмякает и медленно сползает вниз. Головная боль мне обеспечена, но теперь госпожа Аттиос не будет мешаться под ногами. Она безмятежно проспит до самого утра и будет считать все случившееся всего лишь кошмаром.
Теперь нужно поставить на место засов. Он нетяжелый, латунный, обвитый для крепости полосой кованного железа. После некоторых мучений мне удается опустить его и вложить в скобы. Чтобы открыть дверь, ее придется вышибать тараном.
К кровати я подошла с некоторым смятением в душе. Конечно, я знала, что это никакой не Конан, но все равно было жутко. Я убила Киммерийца. Пускай не его самого, а созданное неведомо кем подобие, но все-таки мне удалось совершить то, чего не могли добиться множество умелых воинов, колдунов и прочих врагов Конана. А сегодня, в ночь на двенадцатый день первой зимней луны, Ринга Эрде отравила короля Аквилонии. Жуть берет от таких слов…
Неподвижная фигура на кровати шевельнулась. Я шарахнулась назад и врезалась в показавшуюся очень твердой стену. До чего ж я глупа — это всего лишь посмертные судороги. Может быть это существо могущественно, однако никто в мире живых не в состоянии выкарабкаться после употребления смертоносного зелья ибн Джубайра.
Человек рывком повернул голову. Расширенные зрачки уставились на меня. Я вжалась в стену, вцепившись в рукоять висевшего на поясе Шото. Почему-то стало очень трудно дышать, а руки противно тряслись.
У настоящего Конана светло-синие глаза. Когда он злился или задумывался, они светлели, приобретая сероватый льдистый оттенок. У существа, что неотрывно смотрело на меня, глаза были зеленые. Яркого зеленого цвета, схожего с весенней листвой. Кажется, они даже слегка мерцали, переливаясь. Я с трудом отвела взгляд и увидела еще кое-что интересное. Вытянутая поверх шкур рука, только что судорожно вцепившаяся последним усилием в мягкую шерсть, теперь разжалась и начала медленно двигаться.
Я сглотнула. Осторожно сделала крошечный шажок по направлению к потайной двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157