Сразу после них началось форменное светопреставление: во-первых, совершенно неожиданно поперек дороги свалилось дерево средних размеров, пролетев буквально в нескольких сантиметрах от ствола орудия. Дитрих подпрыгнул и вытаращил глаза.
Во-вторых, вопреки всем законам логики и здравого смысла над головой засвистели камни, пущенные явно из какого-то метательного оружия – чуть ли не пращи, а, кроме того, в броню машины с глухим стуком стали биться дротики. Ощутив себя Квинтиллием Варром, утратившим свои легионы за здорово живешь вот в таком же дремучем, диком лесу, Морунген рефлекторно нырнул в люк, спасаясь от обстрела. Правда, история до сих пор не располагает точными сведениями о том, прятался ли Квинтиллий Варр в своем головном танке или все-таки нет, но Дитриху в этот момент было не до исторических соответствий.
Отдельно необходимо упомянуть, что загадочную русскую фрау как ветром сдуло если не до того, как упавшее дерево коснулось земли, то в тот же самый миг.
Кульминацией этого короткого эпизода стал тот факт, что следом за Дитрихом в люк сверзилось что-то мягкое, теплое и пушистое, нечувствительно наступив майору на голову, и тут же прыснуло куда-то вбок.
– Партизаны!!! – заорал майор, ощутив это мягкое и теплое у себя на макушке. – Ганс, огонь! Огонь!! Огонь!!!
– Не могу, господин майор! – взвизгнул Ганс незнакомым голосом. – Мне что-то в ру-у-ку вцепилось… А-ай!!!
– Отставить руку! – в ужасе рявкнул Дитрих. – Выполнять приказ командира – немедленно огонь!!!
Раздались глухие удары, словно домовитая хозяйка выбивала пышную пуховую подушку. Ганс колотил свободной рукой по чему-то отчаянно сопротивляющемуся, иногда попадая и по себе. В столь тесном пространстве было невозможно развернуться как следует и уж вовсе невозможно рассмотреть детали. Зато слышно было более чем хорошо. Нечто визжало, рычало, брыкалось-кусалось, судя по всему, и причем чувствительно, царапалось и пиналось.
– М-их! – взвизгивал Ганс, отбивая агрессора, как котлету.
Оторопевший Морунген сглотнул слюну и попытался навести порядок в своем хозяйстве.
– Генрих, – почти решительно скомандовал он, – помоги ему, иначе мы…
Тут он поднял голову и обнаружил, что видит голубое небо и какие-то ветки. Люк был распахнут настежь. Глаза майора широко открылись, и он подскочил на месте, судорожно вцепившись в рукоятку.
– Майн Готт! Наверное, они уже внутри! Говорила мне мама в детстве – закрывай, Дитрих, дверь в комнату.
Люк с лязгом захлопнулся.
– Господин майор, – возбужденно воскликнул Клаус, приникнув к смотровой щели, – повсюду какие-то обезьяны! На двух ногах! А в руках у них только луки, дубинки, копья, камни… Ни гранат, ни автоматов не видно! Дерево это чертово не очень большое… может, попытаться его сломать?
Морунген хотел было обратиться к Гансу, но прислушался к сопению, пыхтению и писку и передумал. Затем до его смятенного разума дошел смысл сообщения: луки? копья? дубины? И он моментально приник к смотровому устройству. Надо отметить, что явившееся взору зрелище не ошеломило его только по той причине, что он уже был достаточно ошеломлен и стойкий прусский организм постепенно начал приобретать иммунитет к российским чудесам.
Довольно большая толпа странного вида красноармейцев окружила танк со всех сторон. Одни из них расстреливали машину в упор из допотопных, грубо сработанных луков. Тонкий знаток и ценитель старого оружия, обладатель солидной коллекции, барон фон Морунген опытным взглядом определил их уровень как примитивный. Другие солдаты потрясали копьями, подпрыгивая от нетерпения на полусогнутых ногах и издавая скрипучие нечленораздельные звуки, которые, впрочем, за толщей брони были почти не слышны. Чуть поодаль стоял солидный человек с внушительной фигурой, чем-то неуловимо напомнивший Дитриху Германа Геринга. Его майор определил как командира этой войсковой части.
Красноармейцы вели себя более чем странно: с одной стороны, они не проявляли никаких признаков страха, с другой же – складывалось совершенно дикое впечатление, что танков они в глаза не видели, а потому не осведомлены о том, что оружие пролетариата – то бишь булыжники, – равно как и заостренные колья, броне не страшны.
Командир коротко что-то крякнул, и обстрел танка усилился.
– Я знал, – пробормотал майор, – что оборонная промышленность фюрера опережает красных. Но чтобы настолько… кто бы мог подумать!
В этот момент Вальтер проявил признаки жизни:
– Господин майор, они, по-моему, чем-то озадачены. Вроде собрались – совещаются. Может, дать очередь из пулемета?
Морунген слабо удивился самому себе – о существовании пулемета он и не вспомнил:
– С этими русскими дамами можно и войну проиграть, – и решительно скомандовал, как и подобает германскому офицеру, которого озарила на удивление нестандартная и удачная мысль: – Вальтер! Огонь!
Красноармейцы растворились в окружающей среде.
– Ганс, Генрих, – попытался уточнить майор, – в чем дело? Вы готовы выполнять приказы командира?
Откуда-то сбоку донесся хриплый и сдавленный голос Генриха:
– Никак нет! Вот сейчас с Гансом отцепим эту тварь от пушки…
– Пы-пыпы-пы-пы, – протарахтела тварь. И уточнила: – С-сс-сссс-с…
– Да что же это такое, черт возьми?! – рявкнул Ганс. – Кусается еще, зараза!
– А ты, Ганс, дай ему стрельнуть из пушки, тогда оно само ее отпустит!
– Вы вот все шутите, господин майор, – непочтительно огрызнулся стрелок, – а я ведь могу и без руки остаться! Фу! Ну наконец-то!
И Дитрих смог лицезреть Келлера, который пытался в тусклом свете разглядеть нанесенные ему телесные повреждения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101