– Да, скажи, как нам быть? – поддержала его Манша. – Нам теперь страшно сидеть здесь в одиночку, без взрослых.
– Тиш-ш-ше, тиш-ш-ше, – успокоила их драконша. – Только не голосите, я не глухая. – Она выползла на площадку перед святилищем, и оно сразу стало маленьким и хрупким, а площадка – тесной. Аферта была ослепительна. Не зря же она в молодости дюжинами разбивала драконьи сердца. – В чем дело?
– Плохие новости, Аферта, – нажаловался Ушлаф. – У нас в лесу появился какой-то чужак, заявляет свои права на нашу территорию. Это с ним мне пришлось подраться. Едва ноги унес.
Величественная драконша грозно сверкнула глазами. Захватчиков она не любила, чужаков не боялась. Правда, на старости лет была подслеповата и глуховата, но при таких размерах это были уже не ее проблемы. Однако на сей раз она казалась слегка озадаченной.
– Такой приземистый, – уточнила драконша, – плоскоголовый и ужасно неприятно пахнет? К тому же либо невоспитанный, либо постоянно чем-то недовольный: ревет надсадно без передышки?
– Когда я с ним встретился, он сидел тихо, – протянул с сомнением речной дракон. – А то бы я его первым заметил. Но в остальном совпадает.
– Дело в том, детки, что этот полосатый пижон – совершенно ручной, я в этом убедилась лично. Сегодня, как обычно пополудни, сижу в засаде у моста, выжидаю какой-нибудь неосторожной упитанной человечинки и вижу – крадутся два каких-то проходимца. Смешные такие, все что-то друг другу рассказывают, а сами по сторонам озираются, – видать, не здешние. Мостом заинтересовались, трогают, ковыряют, как дети малые, – побежали даже на него снизу глазеть. Ну, думаю я, сейчас и пообедаю иноземцами: от них еще так завлекательно пахнет. Как вдруг один вскарабкался обратно на мост и давай руками махать в сторону леса.
Тут я и увидела этого плоскоголового. Он такой тяжелый и мощный, что под ним земля дрожит. Я в юности знавала многих представительных мужчин, однако им было далеко до сегодняшнего экземпляра. Эх! Где мои молодые годы? Будь я лет эдак на тысячу моложе… А так, хорошо, думаю, что раньше времени себя не обнаружила, а то кто его знает, что со мной было бы. В общем, он настолько приручен этими людьми, что следит за ними, словно родная мать. Я уж было решилась ему глазки построить – такой мужчина, в конце концов, – да не тут-то было. Эти малявки уселись ему на спину и убрались восвояси, оставив по себе только пыль и вонь.
– Приручен… – тоскливо протянул Изерп. – Они его наверняка кормят молодыми барашками или кабанчиками. Я бы от такой жизни не отказался.
– Или девственницами, – размечталась Манша. – От них обычно кожа улучшается: все морщинки разглаживаются, чешуйки блестят, и когти растут замечательно. Моя бабушка очень их ценит. Она даже по такому поводу в одной дикарской деревушке подрабатывает по ночам местным божеством.
Аферта понимающе кивнула:
– Девственницы, конечно, – хорошая диетическая пища, но твоя бабка и без того людоедка со стажем. Вот из-за таких нашего брата и истребляют двуногие. Ну да ладно, не о том сейчас речь. Что нам теперь делать с этим длинноносым, если он нас обижать начнет?
– Такой грубиян, наверное, и изнасиловать может? – сказала Манша, но получилось у нее это как-то нежно и мечтательно.
– Его, по-видимому, никто и ничто, кроме этих людишек, не интересует. Вот и Ушлафу скорее всего досталось за то, что он вздумал на них покуситься.
– Угу, – промычал пострадавший. – Да кто же знал, что он у них на службе? Я бы тоже к кому-нибудь наняться не прочь.
– Да кому ты нужен с твоим аппетитом? – взревела Аферта. – Тебя легче убить, чем прокормить. Ладно, размечтались. Нынче сложные времена – никто ни в ком не нуждается, так-то вот. А мне придется по данному поводу отчитаться перед стариком Гельс-Дрих-Эном. У него, как-никак, три головы, да и волшебник он ко всему прочему. Правда, его головы всегда думают о разном и часто не могут между собой договориться, но выбирать особенно не из чего.
– И попроси старейшину, – встрял Ушлаф, – чтобы пока подыскал мне замену. А мне надо чем-нибудь закусить, чтобы быстрее поправиться.

Одна из самых важных глав

Подожди, и плохое само собой исчезнет, нанеся положенный ущерб.

Утром его величество был разбужен крайне насильственным образом – посредством оглушительного грохота и довольно ощутимого землетрясения. Ему еще успело присниться, что это тетя громит в очередной раз дворцовую кухню, и он подскочил, обливаясь холодным потом от одной мысли, что королева Гедвига уже приехала.
Но, взяв себя в руки и строго сказав себе, что все это только сон и происки наглых варваров, держащих его замок в осаде, Оттобальт перешел к решительным действиям.
– Стража-а-а-а! – заорал он, растягивая слова. – Кто-нибудь! Сюда-а-а-а!
Топая сапожищами, в опочивальню ворвались трое стражников, полагающих, что на короля совершено покушение; шесть повизгивающих собак, надеющихся на прогулку и общение с любимым хозяином; двое слуг, ведающих королевскими одеяниями, с сапогами и халатом в руках; перепуганный Сереион, которого изрядно утомила военная неразбериха; и некто малоизвестный, проходивший мимо по коридору и устремившийся на дикие вопли.
Сереион успел первым и потому достиг его величества, остальные же столкнулись и застряли в дверях. Неодобрительно разглядывая кучу малу, копошащуюся на пороге своей спальни, король осведомился:
– Сереион! Это вот – бу-бубу-бу и гррр, – что это такое? Конец света? Землетрясение? Извержение? Мулкеба ставит химические опыты без разрешения? Варвары захватили винный погреб? Или я что-то пропустил?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101