очевидно,
что он заметит пропуск там, где недостает оттенка, и почувствует, что в
данном месте разница между смежными цветами больше, чем в остальных. И вот
я спрашиваю: может ли человек собственным воображением заполнить такой
пробел и составить себе представление об этом особенном оттенке, хотя бы
таковой никогда не воспринимался его чувствами? Я думаю, большинство будет
того мнения, что человек в состоянии это сделать, а это может служить
доказательством тому, что простые идеи не всегда, не каждый раз вызываются
соответствующими впечатлениями; впрочем, данный пример столь исключителен,
что едва ли должен быть принят нами во внимание и не заслуживает того,
чтобы мы из-за него одного изменили свой общий принцип.
Итак, у нас есть положение, которое не только само по себе, по-видимому,
просто и понятно, но и, более того, при надлежащем применении может сделать
столь же ясным и всякий спор, а также изгнать тот непонятный жаргон,
который так долго господствовал в метафизических рассуждениях, только
компрометируя их. Все идеи, а в особенности отвлеченные, естественно, слабы
и неясны; наш ум нетвердо владеет ими, они легко могут быть смешаны с
другими, похожими на них идеями, а если мы часто употребляли какой-нибудь
термин, хотя и лишенный точного значения, то мы способны вообразить, будто
с ним связана определенная идея. Напротив, все впечатления, т. е. все
ощущения, как внешние, так и внутренние, являются сильными и живыми, они
гораздо точнее разграничены, и впасть относительно них в ошибку или
заблуждение трудно. Поэтому, как только мы подозреваем, что какой-либо
философский термин употребляется без определенного значения или не имеет
соответствующей идеи (что случается весьма часто), нам следует только
спросить: от какого впечатления происходит эта предполагаемая идея? А если
мы не сможем указать подобное впечатление, это только подтвердит наше
подозрение. Рассматривая идеи в таком ясном свете, мы надеемся пресечь все
споры, которые могут возникнуть относительно их природы и реальности.


ГЛАВА III ОБ АССОЦИАЦИИ ИДЕЙ
Очевидно, что существует принцип соединения различных мыслей, или идей,
нашего ума и что, появляясь в памяти или воображении, они вызывают друг
друга до известной степени методично и регулярно. При серьезном размышлении
или разговоре это столь доступно наблюдению, что всякая отдельная мысль,
прерывающая правильное течение или сцепление идей, тотчас же замечается
нами и отбрасывается. Но, подумав, мы найдем, что даже в самых
фантастических и бессвязных грезах, даже в сновидениях ход нашего
воображения не был вполне произволен, что и здесь существовала некоторая
связь между различными следующими друг за другом идеями. Если бы мы
записали самый несвязный и непринужденный разговор, мы тотчас же заметили
бы нечто связывающее все его отдельные переходы; а при отсутствии такой
связи человек, прервавший нить разговора, все же мог бы сообщить нам, что в
его уме незаметно произошло сцепление мыслей, постепенно отдалившее его от
предмета разговора. Замечено, что в самых различных языках, даже в тех,
между которыми нельзя предположить ни малейшей связи, ни малейшего
сообщения, слова, выражающие самые сложные идеи, в значительной мере
соответствуют друг другу; это служит верным доказательством того, что
простые идеи, заключенные в сложных, были соединены в силу какого-то общего
принципа, оказавшего одинаковое влияние на все человечество.
Хотя тот факт, что различные идеи связаны друг с другом, слишком очевиден,
чтобы он мог укрыться от наблюдения, ни один философ, насколько мне
известно, не попытался перечислить или классифицировать все принципы
ассоциации; между тем это предмет, по-видимому, достойный внимания. Мне
представляется, что существуют только три принципа связи между идеями, а
именно: сходство, смежность во времени или пространстве и причинность
(cause or effect).
Я думаю, мало кто станет сомневаться в том, что указанные принципы
действительно способствуют соединению идей. Портрет естественно переносит
наши мысли к оригиналу; упоминание об одном помещении в некотором здании
естественно приводит к вопросу или разговору о других, а думая о ранении,
мы едва ли можем удержаться от мысли о следующей за ним боли. Но что это
перечисление полно и что никаких других принципов ассоциации, кроме
упомянутых, нет - это, быть может, трудно было бы доказать так, чтобы
удовлетворить читателя или хотя бы себя самих. Все, что мы можем сделать в
данном случае,-это рассмотреть несколько примеров и тщательно исследовать
принцип соединения различных мыслей, не останавливаясь до тех пор, пока не
достигнем как можно более общего принципа. Чем большее количество примеров
мы рассмотрим и чем более тщательно подойдем к делу, тем тверже будет наша
уверенность, что составленное нами на основании всего этого перечисление
полно и совершенно.


ГЛАВА IV СКЕПТИЧЕСКИЕ СОМНЕНИЯ ОТНОСИТЕЛЬНО ДЕЯТЕЛЬНОСТИ УМА
Часть 1
Все объекты, доступные человеческому разуму или исследованию, по природе
своей могут быть разделены на два вида, а именно: на отношения между идеями
и факты. К первому виду относятся такие науки, как геометрия, алгебра и
арифметика, и вообще всякое суждение, достоверность которого или
интуитивна, или демонстративна. Суждение, что квадрат гипотенузы равен
сумме квадратов двух других сторон, выражает отношение между указанными
фигурами; в суждении трижды пять равно половине тридцати выражается
отношение между данными числами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10