эта мысль поборола все неприятные ощущения, вызванные вестью об избрании Гарольда.
– Теперь мы уже больше не будем жить из милости у отца, – заметила радостно Роза. – А так как Гарольд холост, то жена твоя, Тости, будет иметь столько же слуг, сколько Матильда.
– Да, надеюсь, что так, – ответил мрачно граф. – Что с тобой, гонец? Почему ты качаешь головой?
– Мало вероятно, чтобы надежды графини исполнились или чтобы ты получил обратно свое графство: за несколько недель до коронования брат твой Гарольд женился на Альдите, сестре твоих соперников; этот союз отнял у тебя навсегда Нортумбрию.
Граф отшатнулся и стоял несколько минут как пораженный громом. Прекрасные черты его лица исказились от злобы, он бешено топнул ногой, произнес страшное проклятие и, отпустив гонца высокомерным движением руки, начал ходить из угла в угол.
Роза, достойная сестра надменной Матильды, все больше и больше разжигала злобу Тости.
В то время как он большими шагами ходил взад и вперед по комнате, скрежеща зубами и отыскивая способ мщения, она проговорила как будто про себя:
– Если бы герцог Вильгельм наследовал престол, на что он имел право, то моя сестра была бы королевой, а ты имел бы более справедливого брата, чем Гарольд. Вильгельм поддерживает своих вассалов мечом и предает мятежников огню и виселице.
– А! – воскликнул пылко Тости. – Ты указала мне на прекрасный путь. Бери пергамент и перо и пиши обо всем твоей сестре Матильде; через час я уже буду на пути ко двору нормандского герцога!
* * *
Герцог находился в парке и, окруженный своими рыцарями и баронами, испытывал несколько только что усовершенствованных им стрел. Он весело смеялся и оживленно разговаривал, пока оруженосцы привязывали к столбу живую птицу.
– Par Dieu! – воскликнул он. – Конан Бретонский и Филипп Французский настолько нелюбезны, что оставляют нас в покое, и я уже начинаю думать, что у моих стрел не будет другой цели, кроме этой несчастной птицы.
В эту минуту захрустели ветви, послышался топот коня, и на лужайку, где стоял герцог, выехал всадник, скакавший во весь опор.
– Отважный! – крикнул ему Вильгельм. – Как ты смеешь являться ко мне без позволения?
Всадник подскакал прямо к Вильгельму и одним прыжком очутился на земле. Он был одет роскошнее герцога, но весь в пыли. Не преклоняя колени, не снимая даже берета, он сильной рукой схватил изумленного Вильгельма и оттащил его в сторону.
– Ты знаешь меня, Вильгельм? – начал он. – Конечно, я не явился бы к тебе так небрежно одетым, каким ты сейчас видишь меня, если бы я не принес тебе надежду на корону.
– Здравствуй, храбрый Тости! – ответил герцог, все еще не правившийся от неожиданности. – Вижу по твоим словам и улыбке, что ты хочешь сообщить мне много хорошего.
– Эдуард Исповедник почил вечным сном, а Гарольд стал английским королем.
– Король?! Англии! Гарольд! – бормотал бессознательно Вильгельм. – Если Эдуард умер, то Англия моя! Гарольд поклялся мне... Все мои бароны и рыцари слышали его клятву.
– Да, я слышал об этом от графа Болдуина, но могу дать тебе слово воина и сакса, что никогда Гарольд не уступит нормандцу ни одного вершка английской земли.
Вильгельм задрожал от сильного волнения; он был почти не в силах стоять на ногах и прислонился к дереву.
Рыцари и бароны перешептывались между собой и поглядывали с тревогой в ту сторону, где герцог так долго разговаривал с приехавшим, в котором некоторые узнали Тости.
Вильгельм приказал де-Танкарвилю проводить Тости в Руан, башни которого виднелись из-за леса.
– Отдохни и подкрепи свои силы, дорогой брат, – обратился потом герцог к гостю. – Повидайся с Матильдой, а я не заставлю долго ждать себя.
Граф сел на коня и скрылся из вида.
Вильгельм сел на траву и глубоко задумался, потом проговорил: «Хватит сегодня веселиться!», встал и пошел один в чащу парка. Верный Фиц-Осборн, заметив его уныние, последовал за ним. Герцог дошел до берега Сены, где стояла его лодка, вошел в нее и сел на скамейку, не обращая внимания на Фиц-Осборна, который молча последовал его примеру.
Они в молчании доехали до Руана. Как только они достигли дворца, Вильгельм пошел в палату совета и долго ходил взад и вперед, «беспрестанно меняя положение», говорит летописец, «то затягивая, то распуская шнурки своего плаща».
Фиц-Осборн в это время пошел к Тости, который сидел у Матильды; вернувшись от него, смело подошел к герцогу и сказал ему:
– Зачем ты хочешь скрывать то, о чем вечером будут говорить все? Тебя смущает смерть Эдуарда и вероломство Гарольда?
– Конечно, – ответил Вильгельм, – смерть моего любезного брата и предательство Гарольда огорчают меня.
Фиц-Осборн ответил полушутливо, полусерьезно:
– К чему печалиться, когда нельзя помочь делу? А если можно исправить зло, тогда уж и подавно нечего унывать. Эдуарда, разумеется, не воскресишь, а измену Гарольда можно поправить. Разве у тебя нет храброй дружины? Чего тебе недостает, чтобы разбить сакса и завоевать его царство? Одной решимости. Стоит только начать великое дело. Начни же его, герцог, а мы его докончим.
Вильгельму была нужна поддержка, но он в ней сомневался. Услышав слова своего любимца, он сбросил маску притворства и гордо поднял голову:
– Ты так думаешь? – произнес он со сверкающими глазами. – Если так, то клянусь честью, что мы совершим этот подвиг! Спеши же, Фиц-Осборн, разбуди отвагу воинов, обещай, грози, но убеди их! Обширны земли Англии, а щедротам победителя нет пределов. Иди, приготовь всех моих верных вассалов к совету; убеди их взяться с усердием за дело, которое будет славнее всех подвигов, совершенных когда-либо потомками Ролло!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133