теперь же ей пришлось стоять рядом с ним лицом к лицу в час его торжества, среди развалин Англии на Сангелакском поле.
Смело стояла она, со смертельно-бледным лицом и сверкавшими глазами, перед Завоевателем и надменными баронами, которые громко выражали свое одобрение ее словам.
– Кто ты такая? – спросил герцог, если не оробевший, то чрезвычайно удивившийся. – Мне кажется, что я уже видел твое лицо прежде? Не жена ли ты Гарольда или, может быть, сестра?
– Герцог, – ответил Осгуд, – она была невестой Гарольда; брак их не состоялся, потому что законы наши не могли одобрить его, так как они находились в родстве.
Из среды пирующих выступил Малье де-Гравиль.
– О, повелитель мой! – воскликнул он. – Ты обещал мне графства и поместья; вместо этих наград, незаслуженных мною, позволь мне отдать последнюю честь телу Гарольда: он сегодня спас мне жизнь; прикажи же мне отблагодарить его за это хоть могилой, если я ничего больше не могу сделать для него.
Вильгельм молчал. Однако ясно высказанное желание всего собрания и, быть может, врожденное великодушие одержали, наконец, верх. Душа его все-таки не погрязла совсем в омуте деспотизма и злобы.
– Ты не напрасно обратилась к нормандским рыцарям, – проговорил он, кротко обращаясь к Эдит. – Твой упрек был справедлив, и я раскаиваюсь в своей несправедливости... Малье де-Гравиль! Твоя просьба уважена; предоставляю тебе выбрать место погребения Гарольда, не подлежащего больше суду человеческому, и распорядиться его похоронами.
* * *
Пиршество кончилось. Вильгельм Завоеватель крепко спал, окруженный рыцарями, которые мечтали о будущих землях. Поле все еще было озарено печальным светом факелов, а тихий ночной воздух оглашался рыданиями и стонами жен павших саксонцев.
Малье де-Гравиль, сопровождаемый вельтемскими монахами и факельщиками, искал тело короля Гарольда, но безуспешно. Свет луны, тихо плывшей по небу, смешивался с красноватым пламенем факелов, как бы желая способствовать его поискам.
– Быть может, мы уже проходили мимо тела короля, но не узнали его, – проговорил Альред с унынием. – Только жены и матери могут узнать своих мужей и сыновей, обезображенных ранами, по некоторым знакам, которые неизвестны чужим.
– Понимаю! Ты говоришь о заговорных словах и рунах, которые ваши ратники выжигают на груди.
– Да, – ответил монах. – Поэтому я и жалею, что мы потеряли из виду нашу молодую проводницу.
Во время этого разговора, искавшие повернули к палатке герцога, сомневаясь в успешности своих поисков.
– Взгляните туда! – воскликнул вдруг Малье де-Гравиль. – Какая-то женщина ищет там кого-нибудь из близких. Сердце мое обливается кровью, когда я вижу, как она напрягает все силы, чтобы перевернуть тяжелых мертвых!
Отшельники подошли к женщине, и Остуд закричал радостно:
– Да это прекрасная Эдит! Идите сюда с факелами, скорее, скорее!
Тела были тут свалены в груды, чтобы очистить место для знамени и палатки Вильгельма Завоевателя. Женщина молча продолжала свои поиски, довольствуясь лунным сиянием.
Увидев приближающихся, она нетерпеливо махнула рукой, будто ревнуя умершего, но не желая их помощи, но и не противилась ей. С тихим стоном опустилась Эдит на землю, чтобы наблюдать за ними. Печально качала она головой, когда освещались лица мертвых. Наконец багровый свет упал на гордое и грустное лицо Хакона.
– Племянник короля! – воскликнул де-Гравиль. – Следовательно король рядом.
Монахи сняли шлем с другого трупа. С ужасом и грустью отвернулись все при виде обезображенного ранами лица; Эдит дико вскрикнула, взглянув на него пристальнее. Она вскочила, сердито оттолкнула монахов и наклонилась над мертвым. Оттерев своими длинными волосами с его лица запекшуюся кровь, она дрожащей рукой стала расстегивать кольчугу.
Рыцарь стал возле нее на колени, чтобы помочь ей.
– Нет, нет! – простонала она. – Он теперь мой, мой!
Руки ее обагрились кровью, когда ей, наконец, после страшных усилий удалось снять кольчугу, так как вся туника была окровавлена. Она расстегнула ее и увидела над сердцем, переставшим биться, слово «Эдит», начерченное старинными письменами; под ним было другое слово: «Англия».
– Видите вы это? – произнесла она разрывающим душу голосом. Обняв мертвеца, она начала осыпать его поцелуями и называла его самыми нежными именами, как будто он мог ее слышать. Присутствующие догадались, что поиски окончены и что глаза любви узнали мертвого.
– Исполнились предсказания Хильды, – простонала бедная девушка, – исполнилось обещанное, и мы соединены навеки, о мой Гарольд. – И она с нежностью склонила голову на грудь убитого.
Прошло много времени, а девушка продолжала лежать без движения. Удивленный этим обстоятельством, рыцарь, отошедший было в сторону, приблизился к ней, но тотчас же отступил назад с восклицанием сострадания и ужаса.
Эдит была мертва.
* * *
В Вельтемском храме, в восточном конце галереи, долго еще показывали гробницу последнего англосаксонского короля с трогательной надписью: «Harold Infelix». Хроники говорят, однако, что не под этим камнем обратилось в прах тело героя.
– Пусть труп его охраняет берег, который он в жизни защищал так отчаянно, – сказал Вильгельм Завоеватель. – Пусть волны морские поют ему вечно похоронную песнь и опоясывают его могилу, в то время как дух его будет бодрствовать над землей, перешедшей к нормандцам!
Малье де-Гравиль, знавший, что Гарольд сам не мог бы избрать себе лучшего места погребения, был вполне согласен с этими словами герцога, так как рыцарь принял таившуюся в них насмешку за чистую монету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133