Длинный коридор с одинаковыми дверями по бокам освещался единственной лампочкой.
Люся подвела меня к двери с номером "8" и, только заперев дверь, заговорила:
– Хотите зеленого чаю?
Я хотела отказаться, но желудок протестующе заныл.
– Угу.
– Сейчас заварю.
Люсина комната походила на квартиры в студенческих общежитиях. Рядом с дверью – санузел и ванна. Из малюсенькой прихожей можно сразу попасть в спальню с узкой кроватью, тумбочкой, зеркалом, шкафом и журнальным столиком. Прямо – нечто среднее между кухней и гостиной. Маленький диванчик, перед ним стол. Напротив холодильник, телевизор, микроволновка. Люся щелкнула кнопкой электрического чайника.
– Есть хотите? Желудок заурчал.
– Хочу, – честно призналась я.
Старшая горничная вытащила из холодильника тарелку с тонко нарезанными сырами, ветчиной и салатницу. Все это аккуратно завернуто в пищевую пленку. По всей видимости, обслуживающий персонал забирает остатки хозяйских продуктов. У Люси нашлось еще печенье, две мягкие булочки, масло и банка тунца в собственном соку. Старшая горничная налила мне чаю, ловко расставила тарелки, а сама уселась напротив.
– Спасибо, – я взяла нож и принялась делать себе сэндвич с тунцом.
Люся вздохнула.
– Мне кажется, что вы хороший человек, – начала она, – вы совсем не похожи на Жоржа и прочих, кто здесь появляется. Думаю, вы все поймете и не выдадите меня. Да, безусловно, красть нехорошо, но если подумать, на какие деньги приобретены эти картины… Извините, вы не против, если я немного выпью?
– Нет, – я чуть не добавила «пейте, сколько влезет», алкоголь к откровенности располагает.
Люся вытащила из шкафчика бутылку красного вина и фужеры.
– Будете?
– Чуточку, – согласилась я. Людмила разлила вино.
– За знакомство, – она произнесла дежурный тост и залпом осушила фужер.
Тут же налила себе второй. – Извините, я вообще не пью, но…
– Ничего-ничего, – я замахала руками, кусочек тунца из сэндвича шлепнулся на пол, – я сама, когда в расстроенных чувствах, могу выпить.
Люся посмотрела на меня с признательностью, опрокинула второй фужер и налила себе третий. Ой-ей, лучше бы ей стопку водки выпить.
Люся заговорила сбивчиво, тщательно подбирала слова, но потом увлеклась собственным рассказом. Горничной она стала случайно. На заре перестройки студентка искусствоведческого факультета Людмила Шилова прочитала в газете объявление, что «Гранд-Отель Европа» набирает персонал. О культуре сервиса и обслуживания тогда в России мало что знали, поэтому в объявлении сразу обещали и обучение. Больше всего Людмилу подкупило обещание гибкого графика и почасовой оплаты. Она приехала в Санкт-Петербург из Челябинска. Родители не могли ей помогать, и девушка едва сводила концы с концами. Заработки в качестве расклейщицы объявлений, продавщицы мороженого, мойщицы стекол или машин были нерегулярными и очень тяжелыми. Огромный город нещадно эксплуатирует тех, кто нуждается в деньгах на пропитание. Желающих стать горничными оказалось гораздо больше, чем ожидала Люся, но она благополучно выдержала конкурс. Месяц обучения и стажировки пролетел быстро, и за него даже заплатили. Пять долларов за час работы казались сумасшедшими деньгами. Очень скоро девушка оставила институт культуры. Люся рассудила так: если она будет хорошо выглядеть, прилично оденется и снимет себе квартиру, то, возможно, найдет мужа и тогда вернется в институт. Естественно, из этого ничего не получилось. Минул год, кавалеры охотно назначали Людмиле встречи на снимаемой ею жилплощади, но в загс не торопились. Сперва Шилова болезненно воспринимала собственное «униженное», как ей казалось, положение. Ведь она училась в советской школе, где с первого класса вдалбливались идеи о всеобщем равенстве, справедливости и недопустимости эксплуатации человека человеком. Потом Люся заметила, что презрение к ней выражают только соотечественники, иностранцы же не видят В ее работе ничего зазорного. У нее возникло ощущение, что идеи равенства и справедливости восторжествовали как раз в «гнилом» капиталистическом обществе, а не в нашем гуманном социалистическом.
И вот на третий год Люсиной работы в «Европе» один из люксов занял криминальный авторитет из Екатеринбурга по фамилии Гаврилов. Леонид Аркадьевич относился к той части бандитско-предпринимательского сообщества, которая стремилась перевести молодой российский бизнес в цивилизованное русло. Сферы влияния и наживы были поделены, время настало относительно мирное. Бандитская верхушка переоделась в дорогие костюмы и стала питаться во французских ресторанах, старательно избавляясь от «каннибальских» привычек прошлого. Леонид Аркадьевич отметил безупречную работу Шиловой и предложил ей работать у его семьи в Лондоне в качестве экономки. С хорошей оплатой и жильем. Люся согласилась не раздумывая. Во-первых, хотелось посмотреть заграницу, во-вторых, денег сулили больше, чем она зарабатывала в отеле.
Что было дальше, я уже знала. Люся отправилась к супруге Леонида Аркадьевича в Лондон, где поступила на специальные курсы, и теперь является высококлассным специалистом в области домашнего сервиса.
Драматические события в жизни Шиловой случились год назад. Она встретила своего бывшего преподавателя, который читал им курс истории искусств. Звали его Евгений Дмитриевич Косулин. Классический образ рафинированного интеллектуала – дряблые мышцы, худоба, длинные узловатые пальцы, высокий лоб, очки, крупный нос, четко очерченные губы, волосы русые с проседью. В Косулина была влюблена вся женская часть курса и даже кое-кто из мужской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66