Либо встретите, либо нет. Ну, пока. Отвезете Ксюшу домой, хорошо? Знаете, – Гриша проникновенно посмотрел мне в глаза и «признался»:
– я ее очень люблю!
Прозвучало до такой степени фальшиво, что мне стало за Гришу стыдно. Или он считает всех вокруг круглыми идиотами, или настолько уверен в себе, что может позволить любые провокации.
– Я тоже тебя люблю, Гриша! – завопила Ксюша, пытаясь выбраться из машины, но молодой человек повернулся к нам спиной и спокойно пошел обратно к дому.
– Он слышал, – заверила я девушку, садясь на водительское место.
– Я поведу! Мне машину дали! – заныла Ксюша.
– Да уж! Тебе только машину сейчас вести, гаишников еще для полного счастья не хватало. Куда ехать?
– На Конногвардейский, – всхлипнула Рыбникова.
Дорогой Ксюша жаловалась мне на окружающих.
– Знают, что я ревнивая, – и провоцируют! Специально, для прикола! Я как дура выгляжу!
– Ксения, но ведь ты вполне можешь вести себя прилично! Если Гриша тебя любит – то беспокоиться не о чем, а если нет – незачем.
– Не могу смотреть, как к нему кто-то прикасается, смотрит на него!
– Почему? На нем же не стоит клеймо, что это твоя собственность. Или ты думаешь, что теперь он должен сесть в высокий терем и перестать общаться с людьми?
– Понимаете, у меня комплекс неполноценности, – заявила Рыбникова после минутного молчания. – Мне кажется, что все женщины меня в чем-то превосходят – кто-то умнее, кто-то симпатичнее, спортивнее выглядит. И поэтому…
– Понимаешь, Ксения, люди, которые действительно считают, что они в чем-то хуже других, сидят тише воды ниже травы. У меня была подруга, решившая, что ей не дано работать с цифрами, и она стала врачом-стоматологом. Ей и в голову не пришло ломиться на физмат или экономический факультет.
– При чем тут это? – буркнула девушка.
– Да при том, что если бы ты действительно считала себя недостойной Гриши, ты бы не колошматила тех, кто «достойней». А так получается, что ты пытаешься силой заставить всех признать, что Ксюша Рыбникова самая достойная! У тебя самооценка явно завышенная, раз ты имеешь наглость требовать от других восхищения!
– Остановите, я выйду! – возмутилась Ксюша.
– Пожалуйста, – я тормознула у тротуара.
– Если со мной по дороге что-нибудь случится, вы будете виноваты! – заявила Рыбникова.
– Нет, дорогая, виновата будешь ты сама. Я же не выбрасываю тебя из машины силой, правда?
– Вы старая дура! – заявила Ксюша и, надувшись, замолчала.
– Слова человека, измученного комплексом неполноценности, – вздохнула я, и мы покатили дальше. Оставшуюся часть пути Рыбникова изображала смертельно оскорбленную и замкнулась в гордом молчании.
Когда я вернулась в Стрельну, прямо возле дверей меня встретил Бекетов.
– Василий Петрович хотел вас увидеть, как только вы вернетесь.
Дворецкий провел меня в столовую, где Домовой ужинал. В гордом одиночестве доедал поросенка.
– Присаживайтесь, – обратился он ко мне.
– Спасибо.
– Есть хотите?
– Не откажусь, – я расправила на коленях салфетку.
– Как продвигается обучение Лики хорошим манерам? – спросил Домовой, наливая мне в бокал вина.
– Отлично…
Мне стало не по себе. К чему такие вопросы?
– Вы ведь уже познакомились с Никитой? – Василий Петрович внимательно следил за моей реакцией.
– Не так чтобы близко…
Только чувство сильного голода спасло меня от нервного сухого кашля. Слишком много слюны выделялось при взгляде на стол. Официант тем временем отрезал мне ломоть свинины и положил на тарелку.
– Он похож на страстного влюбленного, как вы думаете? – Домовой чуть подался вперед.
– Сейчас вообще сложно понять, как выглядит страстный влюбленный, – ответила я и положила в рот кусок свинины.
Мол, извините, пока не поем, ничего не скажу. – Вкусно!
– Еще бы, – вздохнул Василий Петрович. – Сам готовил. В печке. Делается очень просто. Берете поросенка, солите, перчите, натираете специями, внутрь кладете маринованные яблоки и ставите в печь. Противень надо посыпать крупной солью или накрыть специальной бумагой… Кто любит с кровью – раньше снимать, кто хорошо прожаренное – попробовать деревянной палочкой, как тесто. Сок если прозрачный, можно снимать.
– Никогда бы не подумала, что вы готовить умеете! – воскликнула я.
– Еще как умею, – печально вздохнул Домовой. – Как в «Медиа-стар» съездили?
Я чуть не подавилась.
– Да вы не волнуйтесь, – успокоил меня Василий Петрович. – Никто за вами специально не следил. Ликина машина оборудована радиомаяком. На всякий случай. Начальник охраны наблюдает за перемещением всех машин из нашего гаража. Он сказал мне, что Анжелика на Каменностровском. Позвонил ей – она говорит, вам машину отдала. Я спрашиваю: «На фига?» И вот любопытный у нас разговор получился, очень содержательный. Оказывается, у меня в доме третий день живет частный детектив, которого наняла Анжелика! В сущности, я не против. Чем бы дитя ни тешилось, а замуж ей пойти придется. Ищите, копайте, сколько влезет. Только есть одно условие: если к ментам или в «федералку» хоть что-нибудь попадет…
– Не волнуйтесь, – у меня по спине побежали струйки пота, – я занимаюсь расследованием особо деликатных семейных дел и ничего не передаю третьим лицам, только клиенту.
– Это хорошо. Кстати, а что вы надеетесь узнать?
– Гхм, – я нервно сглотнула, – есть подозрение, что Эля Гаврилова жива.
– Это было бы нежелательно, – пробормотал как бы про себя Домовой, постучав пальцами по столу. Глянул на меня и вдруг расхохотался:
– Видели бы вы свое лицо! Шутка! Если Элька найдется, я ее удочерю!
«Хороший вариант, – подумала я, – особенно если учесть, что она папина наследница».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66