Их две: одна добрее хлеба
И не нарушит клятвы,
Другая мирры благовонней
И клятвы не дает.
Одна так простодушно носит
Рубин воды редчайшей,
Что люди на него не смотрят,
Сочтя его стекляшкой.
Их две: одна добрее хлеба,
Всех благородней в городе,
Другая мирры благовонней
И презирает почести.
Ей грудь украсил аметист,
И в нем такая даль,
Что можно там бродить часами
Бродить и заблудиться.
Вокруг чела ее круги
Описывает ласточка:
И это женственности нимб,
Сокрытый от мужчин.
Их две: одна добрее хлеба
И выдержит все бури,
Другая мирры благовонней,
Все бури в ней самой.
(Перевод А. Сергеева)
Как видим, мировая поэзия богата аметистом. Его много и на Земле. Носите на здоровье! И помните: Дарил также царь своей возлюбленной ливийские аметисты, похожие на ранние фиалки, распускающиеся в лесах у подножья Ливийских гор,- аметисты, обладавшие чудесной способностью обуздывать ветер, предохранять от опьянения и помогать при ловле диких зверей... Так посетила царя Соломона -величайшего из царей и мудрейшего из мудрецов - его первая и последняя любовь 1.
ВЕЧНЫЙ ЛЕД НЕБОЖИТЕЛЕЙ
Принц и Принцесса сидели во главе стола в Большом зале и пили из прозрачной хрустальной чаши. Только истинные влюбленные могли пить из этой чаши, ибо стоило лживым устам прикоснуться к ней, как хрусталь становился тусклым, мутным и серым.
Оскар Уайльд
О вещая моя печаль,
О тихая моя свобода
И неживого небосвода
Всегда смеющийся хрусталь!
Осип Мандельштам
Если с кристаллом в руке к храму приблизишься ты,
В просьбе смиренной твоей небеса никогда не откажут
Клавдий
Невольников связывали попарно и укладывали по склону до самой воды. Наверху, придерживаемый бревнами, стоял, поблескивая свежетесанными бортами норманнский дракар - корабль, кроме парусов, имеющий от 25 до 60 пар весел. Мачты на корабле блестят позолотой, вертятся по ветру флюгеры, поскрипывают фонари, а нос дракара увенчан устрашающей головой дракона. Любовно отделывали викинги свои корабли.
Длинноволосые, белокурые норманны не спеша, обстоятельно навешивали на борта кожаные щиты, покрытые охрой, сворачивали тяжелые сырые паруса, укладывали длинные изящные весла. Несколько человек продолжали сгонять под стапели связанных невольников, подталкивая их длинными рукоятями боевых топоров. Викинги собирались в новый поход. Предстояло лишь спустить на воду дракар. Спуск должен проходить по телам пленников, захваченных в прошлых походах. Такова традиция.
И вот уже покачивается на воде боевой корабль викингов. Расшитые паруса медленно ползут по мачтам. Капитан, выпив из оловянной чаши традиционный эль, швыряет ее в море - это тоже традиция, дань богам. Разворачивается на запад нос корабля, надуваются паруса, и - прощай, родина, прощайте низкие торфяные берега, родные фиорды, длинные низкие дома! Прощайте, родные очаги! Новые острова, новые дали ждут отважных...
Северные моря далеко не всегда благосклонны к дерзким путешественникам. Сырые встречные ветры, пронизывающий холод, долгие тоскливые туманы, штормы, айсберги, мели, изматывающая качка и однообразная невкусная пища - вот удел мореходов.
Больше двух месяцев трепало свинцовое море отважных викингов. Приходилось бороться с обледенением и менять лопнувшие шпангоуты, радоваться редкому солнцу и цепенеть от страха при виде огней святого Эльма. Плавание закончилось трагически. Дракар выбросило на каменистые банки острова Ян-Майен. Немногим удалось выбраться на лавовые поля вулканического острова. У измученных, голодных викингов была лишь одна проблема - огонь. Обессилевшие люди собрали на береговых террасах плавник, сложили его в кучу, но добыть спасительное пламя не смогли. И тогда, прижавшись друг к другу, чтобы дольше сохранить тепло, стали ждать смерти.
Под вой сырых, туманных ветров и неистовый грохот прибоя текло время. Жизнь покидала замерзших, голодных людей. Умерших не хоронили - не хватало сил. Трупы обкладывали камнями, чтобы до них не добрались песцы, чайки, поморники. Редели ряды отважных норманнов. Отчаяние овладевало ими.
Но вот туман над Ян-Майеном рассеялся, взошло долгожданное солнце. Тогда бывший штурман достал из-под просоленных лохмотьев небольшой нательный мешочек из нерпичьей шкуры и вынул из него странный талисман. Это был обломок кристалла горного хрусталя, обработанный двояковыпуклым кабошоном. Дрожащими руками направлял штурман луч солнца на найденную в береговом плавнике бересту... Вскоре на берегу пылал костер. Дымы поднимались над Ян-Майеном - дымы благодарности богам, даровавшим тепло и жизнь. Но благодарить следовало древних геологов, нашедших прозрачное чудо Природы, и ювелиров, создавших такой нужный инструмент...
Эта история - не выдумка. Древние хорошо знали свойство двояковыпуклых линз концентрировать солнечные лучи и зажигать ими костры, кадильницы, жертвенники.
Знали древние и горный хрусталь. Он относился к числу самых любимых камней наших пращуров, но представления о его происхождении, употреблении, свойствах часто отличались наивностью и невежеством.
Название горный хрусталь ввел в употребление древнегреческий ученый Теофраст. Происходит оно от греческого кристаллос - лед, спрессованный временем и громадным давлением ледников. Этим же термином пользуется Гомер в Илиаде и Одиссее. Плиний Старший в своей Естественной истории писал: Хрусталь образуется действием сильного холода. Плутарх, Фукидид, Аристотель определенно указывают:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85