Словно вселенная рухнет, если он прервет свой поцелуй. И, Господь да простит ее, Кэтрин отдалась этому поцелую без всякого сопротивления. Она даже ответила на страстный поцелуй Эвана. Губы ее приоткрылись, пропуская горячий нетерпеливый язык. Руки обвили его шею. Только один поцелуй, повторяла она про себя.Но что это был за поцелуй! Смешанный с легким запахом, он манил ее за собой в бесконечность. Эван словно пытался проникнуть в самую нежную, самую уязвимую часть души, коснуться сердца Кэтрин. И сила его желания, как и ее собственного, — совершенно непреодолимого — испугала молодую женщину.Словно угадав ее тревогу, Эван тронул пальцами ее шею нежным ласковым жестом — как объездчик гладит пугливого жеребенка. Но когда его рука скользнула вниз, к вырезу платья, Кэтрин протестующе вскрикнула и отпрянула к подоконнику.Несмотря на то что одна его рука висела на перевязи, Эван без труда удержал ее здоровой рукой. Приподняв, он усадил Кэтрин на подоконник и снова потянулся с поцелуем.Кэтрин попыталась отвернуться:— Нет, Эван! Мы не должны… нам нельзя…— Нужно, — твердо ответил он, и губы его, целуя, пробежали по изгибу шеи Кэтрин. И при каждом прикосновении его горячих, нетерпеливых губ к коже словно какие-то очередные перегородки рушились в душе женщины.Она подняла руки, чтобы оттолкнуть его, но в эту минуту он спустил лиф ее платья, обнажив груди, и его горячие губы припали к соску. И Кэтрин вдруг еще крепче прижала Эвана к себе.— Вот так, моя сладкая, — пробормотал он, на секунду выпустив сосок, чтобы перейти к другому. — Позволь мне показать… как я люблю тебя. — Ласково сжав зубами затвердевший сосок, Эван заставил Кэтрин содрогнуться от нетерпеливого желания, от необыкновенного удовлетворения, охватившего все тело, отчего оно стало податливым как воск.«Но это сумасшествие, — невнятно подумала Кэтрин. — Я не должна позволять ему…»Именно этого она и боялась больше всего… Он сумел обернуть ее желание против нее самой. И победил.Но все же каким-то чудом она нашла в себе силы воспротивиться, когда он, продолжая сжимать ее сосок, потянулся рукой к краю платья.— Эван! — прошептала Кэтрин, пытаясь оттолкнуть его. — Прекрати! Сейчас же! Это не поможет и ничего не изменит. Нам будет только хуже. Ты же знаешь, я не могу стать твоей женой! Не могу.Он выпрямился, возвышаясь над Кэтрин подобно Зевсу Громовержцу и сверкнул глазами.— Можешь! Можешь и станешь, пусть даже мне придется силой повести себя под венец!Она уперлась кулаками в его грудь, отчаявшись переубедить:— Я не хочу видеть тебя мертвым! Для меня было мукой видеть, как умирает Вилли, хотя, как я теперь понимаю, я не любила его. И если у меня не будет сосуда, то и ты умрешь!— Ни за что! — объявил Эван. — Теперь, когда ты со мной, — ни за что!Слезы бессилия выступили у нее на глазах:— От тебя ничего не зависит, Эван. Неужели ты так и не понял?Кажется, он наконец начал осознавать всю степень отчаяния Кэтрин. Взяв в ладонь ее кулачок, он принялся целовать его, пока пальцы ее не ослабели и не разжались.— Если ты так глубоко веришь в силу проклятия, любовь моя, тогда мы вернем сосуд обратно. Мы знаем, у кого он. И сможем отобрать его.— Ну да! — едко заметила Кэтрин. — Представляю, с какой радостью Дейвид вручит его тебе. Осчастливить своего соперника… Чтобы ты мог жениться на мне! Подумай, о чем ты говоришь. Он разобьет его, но ни за что не отдаст ни мне, ни тебе.— Обратимся в суд. Обвиним его в краже.— Да, конечно. А он расскажет им, каким образом сосуд оказался у меня и что меня подозревают в соучастии в убийстве. Ты этого хочешь?Мрачная решимость изобразилась на его лице:— Что ж, тогда я просто силой отберу у него сосуд. Она сжала его здоровую руку, и слезы снова потекли у нее из глаз:— Этого я и боялась больше всего. Ты попробуешь отнять сосуд, а Морис застрелит тебя из другого пистолета. Он только что чуть не убил тебя. И ты умрешь даже раньше, чем мы успеем пожениться.Приподняв подбородок Кэтрин, Эван губами высушил ее слезы:— Ты не поняла, Кэтрин. Ты говоришь, что не хочешь увидеть, как я умру, но умереть можно по-разному. Если я не смогу быть с тобой, то я умру непременно. Конечно, не физически. Может быть, я и буду продолжать вести занятия в университете и писать книги. Но все это потеряет какой-либо смысл. Моя жизнь, во всяком случае для меня, будет кончена.Тыльной стороной ладони он принялся нежно гладить ее по щеке:— И если ты собираешься обречь меня на такое существование, то я не хочу! Я стану мозолить тебе глаза каждый день. Я устроюсь работать в ту же самую школу в Лондезане, где работает Морис. И мы каждый день будем сталкиваться с ним нос к носу, пока он не убьет меня. Или пока я не зачахну от тоски по тебе. Что ты тогда станешь делать? Закроешься в замке, чтобы не видеть моих угасающих глаз?Эван понизил голос до шепота и со страстной убедительностью принялся рисовать ей картины будущего.— Сможешь ли ты, желая меня, заснуть в своей постели, зная, что я так близко от тебя и тоже жажду приникнуть к тебе? А если я приду и сяду на ступеньки под дождем, как это уже делал однажды, неужели ты не разрешишь Босу впустить меня? Или ты, глядя из окна и зная, что все мои мысли лишь о тебе, позволишь мне умереть от любви?Она закрыла глаза, не в состоянии вынести бремя последней фразы.— Ты… ты не станешь делать ничего… такого…— Сделаю.— Ты полюбишь другую женщину…— Никогда. — Он поцеловал ее закрытые глаза. — И ты недооцениваешь меня, полагая, будто я сдамся без боя. Даже вчера вечером, когда я был уверен, что ты не любишь меня, я думал лишь о том, как пробудить в тебе это чувство. И пришел к выводу, что лучше умереть у твоих ног, чем прожить вечность, но вдали от тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119