– Я так понял, ты тоже не женат?
– Был женат, – ответил я, – но детей не завел.
– Давай выпьем! – Рикки протянул виски.
– Я за рулем... А-а, давай! – Я от души приложился и вернул бутылку.
– Пойдем купаться? – чуть погодя спросил Рикки.
Я посмотрел на озеро. Вода была прозрачной, а песок илистый и грязный. Казалось, ступи на него, и не отмоешься вовек. – А-а... пошли!
Мы освежились по-быстрому и выбрались на берег. Грязь выдавливалась меж пальцев толстыми колбасками.
– ... Так что заходи, – зазывал меня Рикки на выступление «Mad wheels».
– О'кей, буду проходить мимо, непременно загляну.
– Годится. Пойду я к своим.
– Удачи!
Я подсел к костру, где Слава доводил до готовности новые порции мяса. – Куда ты пропал? – спросила Маринка. – Знакомился с интересными людьми. – Променял нас на каких-то клоунов!
– Нет. Мы всегда возвращаемся, – ответил я, переглянулся со Славой, и мы заржали.
– Да ну вас, – сказала Ксения.
– Будешь, Ильюха? – Корефан показал свежую бутылку «Red label», которым разжился у наших новых друзей.
– Я за рулем... А-а, впрочем, поздняк метаться, наливай!
Дамы налегли на вино. Неподалеку пьянствовали рокабилли. Мы поедали шашлык под музыку кантри.

* * *

– Знаешь, – сказал я Маринке, когда мы ночью лежали под одеялом, – а ведь это и был «раут – шестьдесят шесть», гулянка с рокабилли. Нас посетило божество «раута–шестьдесят шесть», а божество может принимать разные обличия. Когда люди начинают чему-то поклоняться, это «что-то» постепенно набирает силу. Давным-давно, в далекой-далекой Америке люди создали идола и назвали его «раут–шестьдесят шесть». Теперь повсюду, где тусуются рокабилли, незримо присутствует оно, их божество.
– Или там, где присутствует божество, в знак его присутствия появляются рокабилли. – Маринка повернулась на бок и положила руку мне на грудь.
«Нехило задвинула», – оценил я, подумав.

11

Утром Маринка умчалась на работу, а я стал готовиться к траурному визиту.
«Так, – сказал я себе, – ты идешь к интеллигентной даме. Соберись. Базарить надо культурно. Тем более что ты намерен сообщить ей о смерти мужа. Поменьше просторечия, побольше умных слов, и все будет в порядке».
Я уложил в холщовую сумку тетрадь с незаконченной монографией и полевой дневник Афанасьева. Это все, что осталось у меня от Петровича. Снял трубку, набрал номер.
– Мария Анатольевна? Это Илья вас беспокоит. Вы будете дома в течение часа, я заеду?
Получив утвердительный ответ, я спустился к машине и вскоре подрулил к дому Афанасьевых. Потыкал в кнопки домофона и был запущен в парадное.
Мария Анатольевна оказалась высокой сухощавой дамой с лошадиным лицом. Прежде я с ней только по телефону разговаривал. Видит Бог, для очного знакомства следовало бы выбрать лучший повод.
– Здравствуйте, я – Илья. – Подходящие к случаю слова в голову не шли. – Проходите.
Я прошел и уселся за круглый обеденный стол, ругая себя последними словами. Ситуация развивалась не так, как я предполагал. Объявить с порога печальную весть и смыться не получилось. Теперь надо было долго что-то говорить и долго что-то выслушивать. Не самое приятное времяпрепровождение.
Когда Мария Анатольевна присела напротив, я достал из сумки тетрадь и полевой дневник Петровича и пододвинул предметы к ней.
– Больше мне ничего не удалось спасти.
– Как это случилось? – Мария Анатольевна сморгнула, под очками заблестели слезы. – Вы знали таких людей, по имени Валера и Женя?
– Тюремные знакомые Василия?
– Именно. Они напали внезапно. После того как мы нашли золото...
Рассказ о находке богатой могилы занял много времени. Я честно поведал обо всем произошедшем, о перестрелке, о похоронах Василия Петровича, о мучительной и загадочной смерти быков-охранников. Не утаил я и о дальнейшей судьбе браслета и кинжала ас-Сабаха. Сообщил о смерти Гоши Маркова, о хашишинах, о немецких и испанских рыцарях, пытавшихся купить сокровище. Мария Анатольевна слушала не перебивая, только на щеках образовались мокрые дорожки. Руки она положила на тетрадь. Пальцы мелко дрожали. Пока она сдерживалась в присутствии чужого человека, но я боялся, что горе прорвется после моего ухода.
– Я знала, что когда-нибудь это произойдет. – Мария Анатольевна погладила обложку тетради. – Но нелегко вот так сразу... стать вдовой. Она словно оправдывалась, а мне сказать было нечего.
– Василий все время ходил по краю, – заговорила Мария Анатольевна, пока я лихорадочно и безуспешно подыскивал слова утешения. – Сколько я его знала. Мы познакомились в университете, я была старше его на курс. Василий каждый сезон ездил в экспедиции. Иногда он скрывал находки, если они были ценные. Потом стал копать сам. У него было очень много знакомых среди коллег и там...
Слово «там» следовало понимать как «по ту сторону закона». – А потом он стал перепродавать древности. Ездил оценивать. Его хорошо знали в этих кругах. Я даже не пробовала его отговорить. С Василием это бесполезно. – Мария Анатольевна вопросительно заглянула мне в глаза, я кивнул. Действительно, бесполезно. Характер у Петровича был кремень. – Василий однажды сказал мне, что на данном историческом этапе возможность карьерного роста за счет собственных открытий стремится к нулю. Потом мы долго на эту тему спорили, но мне не удалось его разубедить. По правде сказать, у меня и аргументов не было, а он стоял на четко обоснованной позиции и всегда приводил убедительные примеры из жизни наших общих знакомых... Вы знаете историю Виктора Зарианиди?
– Который раскопал бактрийское золото в Теле-Тепе?
– Да, примерно двадцать тысяч предметов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88