– Илья?
Мой кулак, заранее отведенный к плечу, со всей дури влетел в морду стукача. Есиков упал на спину. Я пнул отскочившую от стены дверь и шагнул в прихожую. Следом за мной зашел Слава, наглухо перекрыв пути отступления.
– Вставай, гаденыш! – Я собирался метелить Лешу, пока хватит сил.
Есиков завизжал, когда мой ботинок несколько раз проехался по его ребрам. – Это только начало!
Стукачок быстро перевернулся и на четвереньках побежал в комнату.
В прыжке я догнал его и пнул каблуком под зад. Есиков проскользил носом по ковру, но тут же опять вскочил на карачки.
– Ты что, Илья, ты что? – причитал он.
Я остановился. Избивать знакомого, пусть даже такую гниду, расхотелось.
– Что я? Я в гости к приятелю заглянул. Освободился вот, из мест заключения, думаю, дай зайду, проведаю, как там мой подельник ссучившийся поживает.
Леша на четвереньках отбежал в противоположный угол и несмело поднялся, прижимаясь к стене.
– Ты освободился? Поздравляю, – проблеял он. Морда у него стремительно опухала. Леша про вел рукой по губам, размазал кровь.
– Ну, спасибо! Только благодаря твоим стараниям я смог узнать вкус первого глотка свободы. Рожа Есикова отекала прямо на глазах.
– Ты мне зуб выбил.
– Ты это заслужил!
Леша торопливо показал на ладони крупный белый осколок. Не меньше половины отломал!
– Тебя вообще убить надо было за твои подвиги, стукачина сучий!
Леша судорожно глотнул и вдруг ожил.
– Я понимаю, понимаю все, – зачастил он, заслоняясь выставленными ладонями. – Да, виноват. Я вправду нехорошо поступил, меня заставили, ты ведь знаешь, как опера умеют раскручивать, ты же все понимаешь...
– Я знаю, как они умеют. Ничего страшного. Это же не убойная статья была, голимая мелочовка, тебе на допросе никто кишки на локоть не наматывал. Меня вот не заставили себя оклеветать, а ты, гад, ссучился. Явку с повинной написал, душу захотел облегчить. Облегчился прямо в мою душу, так ведь, гондон ты штопаный? За что мне такой подарок? Я тебе что-нибудь плохое сделал?
– Не, не сделал, – выдавил Леша.
– Ну, теперь буду снимать с тебя должок. Хочу получить моральную компенсацию.
– Какую?! – ошалел Есиков. Должно быть, на смотрелся по телевизору фильмов о жутких тюремных извращениях и вообразил невесть что.
– Равноценную. Одевайся, пошли.
– Я не пойду!
– А в зубы? – Я занес кулак.
– Не надо меня бить!
– Не боись. Я же сказал, что это было только начало. Пошли, дружок!
– Никуда я с тобой не пойду, – несмело отказался Леша. – Куда это идти?
– Со мной, козлятина, – ласково улыбнулся я, – в мир иной!
– Илья, одумайся, – слабым голосом попросил Леша.
Я посторонился. Слава все правильно понял и выступил вперед. Схватил Есикова за плечо и вытолкал из комнаты.
– Обувайся, – сказал я. Леша замотал головой.
Слава легонько врезал ему по печени. Лешу подбросило. Он скрючился и засипел.
– Не филонь. – У меня пропала жалость к стукачу. – Будешь шланговать, замочу прямо здесь.
Не разгибаясь, Есиков сунул ноги в ботинки и стал поспешно завязывать шнурки.
Боли стукач опасался сильнее казни. Ну не дурак ли?
– Я дверь закрою? – проскулил Леша, когда его выставили на лестничную площадку. Слава вопросительно посмотрел на меня. – Да запирай, – разрешил я. – Какая разница?
Мы спустились во двор. Леша мелко трясся. Рыло у него раздулось и посинело, как у насосавшегося вурдалака. Слава затолкал стукача на заднее сиденье и устроился рядом.
– Куда вы меня? – обреченно спросил Леша.
– В лес.
На Колтушском шоссе я загнал машину в лес и вынул из багажника складную лопатку. Слава выволок безвольно обмякшего стукача.
– Вот, – выбрав небольшую полянку, я воткнул в землю лопату. – Копай здесь.
– Что ты собрался делать? – Леша заторможенно пялился под ноги.
– Вернуть кое-какие долги. Раньше я брал у земли то, что не клал, а теперь положу то, что не брал.
Взбодренный поощрительный ударом по почкам, Леша принялся за работу. Он замерил длину под свой рост, аккуратно снял дерн и принялся выкидывать землю, время от времени останавливаясь, чтобы перерубить корень. Мы со Славой молча наблюдали. Корефан проникся значением момента и замер, почти не мигая. Он умел ждать. Леша работал. Отвал на краю могилы рос. Когда Есиков углубился по пояс, я скомандовал отбой. – Вылезай наверх и раздевайся.
– Зачем раздеваться? – промямлил Леша.
– Чтобы труп не опознали. Одежду я в другом месте сожгу или выкину в реку.
– Илья...
– Вразуми его, – попросил я Славу.
Вразумленный Леша безропотно начал расстегивать пуговицы. Он изо всех сил старался тянуть время. Наконец сбросил с себя одежду и остался в одних плавках.
– Трусы тоже снимать?
– А как же! Плавки полетели в общую кучу.
– Теперь ложись в могилу и устраивайся поудобнее. Тебе в ней доолго лежать, до Страшного суда.
– Илья-а... – жалобно заблеял предатель.
– Ложись, тварь!
Леша поспешно вытянулся на дне. Славиной оплеухи он боялся больше, чем смерти. Мне тоже не хотелось, чтобы корефан перестарался, неправильно расценив мои намерения. Я подошел к краю ямы.
– Хорошо в могиле?
Стукач ничего не ответил. Его колотило от страха. Я плюнул и попал ему на живот.
– Спи спокойно, дорогой товарищ, – с максимально возможной желчью, на которую только был способен, произнес я и стал ногой спихивать на него землю.
Конечно, можно было взять лопату, закидать его с холмиком и утрамбовать как следует, чтоб не выбрался, но мне эта затея уже опротивела. Не мог я за здорово живешь умертвить старого приятеля.
Пусть даже продавшего меня с потрохами. И так наказал его предостаточно.
Я покидал шмотки в багажник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88