По щеке густой струйкой текла кровь, густая и черная в под
ступившей темноте.
Чужака затрясло, как в лихорадке. Тело его ходило ходуном от пережитого у
жаса, зубы лязгали, руки выплясывали, когда он освобождал плечо старца от
лямки. Стащил отяжелевшее тело в глубокую расщелину, завалил камнями, за
кидал снегом. Медленно пошел по склону к оставшимся на лыжне саням. Оглян
улся на неприкаянную могилу своего неудавшегося убийцы. Руки еще трясли
сь. В голове метались тревожные мысли. Он бросил взгляд на изувеченную бе
рдану. Видно, в спешке не довернул старец до упора затвор, вот и вышибло ег
о, и пуля ударила не в полную силу…
Он натянул лыжи, вспомнив вдруг, что на старике остались крепкие и теплые
торбаза, но не раскапывать же труп по новой, махнул рукой, перекрестился н
а темный лес и, натянув на плечо лямку от саней, свистнул собаке, выгрызавш
ей кровяное пятно на снегу. «Ах, чтоб тебя!» Ц запустил он в нее подвернув
шимся сучком и заскользил по лыжне вниз по распадку. Вокруг него глухо ре
вела и стонала тайга, изо всех сил сопротивляясь холодному ветру, которы
й гнал поземку, заметая следы.
Собака, отворачивая морду от секущего ветра, бежала следом. Наконец лыжн
я взметнулась на перевал, и внизу вдруг блеснула тусклым огоньком рублен
ная из толстых бревен изба, рядом с которой курилась дымком крошечная ба
нька. Собака, возбужденно взвизгнув, села на хвост и радостно залаяла, сло
вно отмечая конец их многотрудного, смертельно опасного пути.
Человек остановился у самого крыльца, заваленного чистым, непотревожен
ным снегом. Прислушался, перекрестился и надавил на дверь ладонью…

Глава 1

Утро словно вторило его настроению и мыслям Ц было пасмурным и непривет
ливым. Горы, поросшие темной тайгой, подернуло грязно-серой пеленой. Вот у
же неделю сползают с них на город тяжелые тучи, поливая все вокруг колючи
м, нудно моросящим дождем. Август. Скоро осень. Первая его осень в Сибири…

Алексей зябко передернул плечами и с отвращением сморщился, представив
себя со стороны. Темно-коричневый сюртук, желтая сорочка, галстук, в карма
шке носовой платок, черные, до зеркального блеска начищенные штиблеты…

Не зря Иван расхохотался, увидев его в этом одеянии. Алексей уже и забыл, к
огда в последний раз выглядел подобным франтом. Гладко выбрит, чисто вым
ыт и даже французским одеколоном спрыснут, на голове новая шляпа, а в руке
трость, которую неизвестно откуда выкопал Вавилов, но придется и это выт
ерпеть, не каждый же день агента сыскной полиции в гости к миллионеру при
глашают.
Хотя какие гости! Алексей тоскливо огляделся по сторонам. Тартищев откро
венно сказал, что терпеть не может Никодима Корнеевича за его занудство
и скопидомство и уверен, что его желание встретиться с начальником уголо
вного сыска не более чем каприз, вернее, приступ самодурства, к которому с
клонно все это семейство, начиная от благополучно скончавшегося лет пят
ь назад старика Кретова, нажившего свои миллионы на торговле лесом, меха
ми и спиртом, и кончая его младшим сыном Михаилом Ц повесой, кутилой и без
дельником. Правда, рассказывают, что в последние годы своей жизни, после с
мерти жены Ефросиньи Кузьминичны, Корней Кретов остепенился, женился на
одной из своих любовниц Ц матери Михаила, зачастил в церковь, даже часов
ню построил на крутом берегу в память всех погибших в водах своенравной
и бешеной реки.
Но лет за пять до смерти выкинул свой последний фортель, в одночасье разо
рив владельца пароходной компании Фаддея Карнаухова, отчего тот пустил
себе пулю в лоб, но неудачно. Помереть не помер, но часть мозгов вышиб, прев
ратившись в слюнявого, разучившегося говорить, сморщенного, как старый о
пенок, дурачка, просящего подаяние на крыльце Знаменского собора.
Над огромными, сажени в полторы
Три метра.
высотой воротами во двор трехэтажного особняка, чей нижний этаж з
анимала купеческая контора Никодима Кретова, возвышался огромный щит с
изображением горы Кандат. Хищный гранитный клюв ее навис над длинным бел
ым пароходом с двумя высокими черными трубами. По его ватерлинии шла кру
пная гвардейских цветов надпись «Пароходная компания „Восход“, а над тр
убами дугой выгнулась еще одна, красная и блестящая, будто цыганская руб
аха, Ц „Владельцы Ц купцы первой гильдии Никодим и Михаил Кретовы“. Из-
за горы выглядывал желто-багровый блин Ц солнце. Его лучи веером расход
ились над пароходом и красными буквами верхней надписи. И Алексей, взгля
нув на это буйство красок, вновь вздохнул, вспомнив вдруг предостережени
е Тартищева ни в коей мере не перечить Кретову, даже если тому вздумается
по какой-то причине разгневаться на своего гостя.
Огромного роста детина, в черной казачьей черкеске, мохнатой овечьей пап
ахе, с мощными кулаками и шеей, едва втиснутой в стоячий воротник бешмета,
молча довел Алексея до высокого крыльца, где его принял второй детина, то
же в черкеске, но без папахи. Окинув его быстрым взглядом, провел в дом и ос
тавил в небольшой зале, вдоль стен которой стояли массивные диваны с выс
окими спинками и точно такие же громоздкие стулья с кожаными сиденьями.
Вероятно, это была комната для визитеров, но сегодня по Случаю воскресно
го дня она пустовала.
Алексей покосился на истертые многочисленными задами сиденья и осталс
я стоять, не вняв приглашающему кивку своего провожатого сесть.
В зал выходили две двустворчатые двери из темного дуба, одна напротив др
угой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21