У Тори комок подступил к горлу.— Ты больше беспокоишься о деньгах, чем о собственном сыне! — невольно вырвалось у нее.Стоддард слегка побледнел, он тоже сел и собирался возразить, но Хедда опередила его.— Это чудовищно несправедливо, Виктория. Обретя голос, Стоддард добавил:— Ты должна осознать цену, которую заплатила наша семья за предосудительные поступки Сандерса. Тори всхлипнула:— Простите, я не хотела говорить такого. — Она опустила голову, не смея взглянуть в осуждающие глаза своих родителей. За последние несколько месяцев Стоддард постарел на несколько лет, похудел, стал нервным. Поражение Чарльза стало для него еще одним ударом.— Может быть, тебе удастся уговорить мужа отменить этот ужасный шабаш в салуне, — сказала Хедда примирительным тоном.Тори взглянула на мать и увидела в глазах Хедды решимость. Странно, но по мере того как слабел Стоддард, его жена, казалось, обретала все больше энергии. Тори снова пообещала себе во всем подражать матери.— Да, мама. Я переговорю с Рисом. Это сборище — отвратительная затея.
— Торжественная встреча — прекрасная идея, — прямо заявил Рис. Я провожу ее в салуне из уважения к тебе. Упаси Бог, чтобы какой-нибудь демократ омрачил «Логово дракона», будь он хоть сенатор штата.— Эту мысль подал Майк, правда? — Тори стояла в солярии. Она выглядела такой хрупкой, как полевые цветы, которые цвели, защищенные от холодной погоды.— Предложил Майк, но я поддержал эту идею. Хочу обсудить с сенатором вопрос о направлениях железнодорожных веток. Тори, будь благоразумной. Это — бизнес. Или ты заботишься о задетых чувствах Чарльза? На днях я видел, как ты живо с ним разговаривала. — Рис сразу почувствовал, что покраснел, обнаружив свою ревность. Вот пропасть, неужели он не может скрыть своей уязвимости?Тори начала горячиться. Она буквально задыхалась, оказавшись зажатой между чрезмерными требованиями своих родителей и непокладистостью мужа.— Могу сказать тебе, что я интересовалась судьбой Сандерса. Чарльз пытался помочь отцу разыскать брата.— Забудь об этом слабаке. Сандерс, возможно, укатил на Восток и живет себе припеваючи на денежки, украденные у вкладчиков банка твоего отца.Ее глаза наполнились слезами, она их яростно смахнула, пытаясь сохранить хладнокровие и контроль над собой, что так часто демонстрировала ей Хедда.— Тебе наплевать на меня и на мою семью… тебе дороги лишь твои грязные богатства!— Мои грязные богатства помогают содержать это скромное жилище. — Он указал ироническим жестом на солярий и изысканную гостиную за ним. — Каждая чашка чая, каждая вещица, которой ты владеешь, оплачены из тех денег, которые мне удалось наскрести и накопить, Тори. Сожалею, что у меня такая плачевная родословная, недостойная драгоценной фамилии Лафтонов! — Отчеканив это, он вышел из комнаты.Тори наблюдала, как он прошел через гостиную в коридор и скрылся из вида. Она его ненавидела. Она любила его… нет, она быстро отогнала от себя эту невыносимую мысль. Но и альтернатива была такой же ужасной. Если она его не любила, то испытывала к нему вожделение, как шлюха из салуна. Вопреки всем мыслимым аргументам, она знала, что каждую ночь будет таять в его объятиях на их просторной, теплой кровати.
— Ну и нахальство у этого напыщенного осла! Мошенничество на выборах! Правило «голосуй пораньше и почаще» может пройти в Денвере, но не на юго-западном Колорадо. Бенсон честно и справедливо выиграл свое место. — Майк кипятился и ходил взад и вперед, читая злобное обвинение на первой странице «Вестника», где утверждалось, что демократы заплатили пьяным работникам скотоводческих ферм и шахтерам, чтобы они голосовали под вымышленными фамилиями и что они опустили сотни фальшивых бюллетеней. — Напишите отповедь. Вы легко можете проверить результаты выборов и списки избирателей, — пожал плечами Рис, потягивая пиво. Майк только что ворвался, в салун, понося «Вестник правды» как раз в то время, когда Рис вспоминал сердитые просьбы Тори и свои ревнивые намеки.— Да, это можно. — Неожиданно он щелкнул пальцами. — Когда все уляжется и успокоится и будут похоронены политические устремления юного Чарли, мы можем устроить настоящий тарарам. — Он начал быстро набрасывать список:— Чарльз Эверетт, Уиллоби Джонсон, Стоддард Лафтон, Даниель Рамсфельд, Бенжамин Гейтс — местные и региональные заправилы республиканской партии, столпы общества.— Что ты придумал своей чертовски находчивой башкой? — спросил Рис, пробегая глазами список.Меньон тихо зашептал ему на ухо, оглядывая салун, стараясь, чтобы никто не услышал о его небольшом «сюрпризе».Рис загоготал и шлепнул себя по ляжкам.— Это именно то, что мне нужно, чтобы отвлечься… ну, неважно, это как раз то, что мне нужно. Я даже выделю для этого скот.
Хотя было всего лишь четыре часа дня, празднество в честь сенатора Бенсона в салуне «Голая правда» уже началось. С наступлением зимы дни стали короче, и все хотели попасть на праздник, хотя почетный гость ожидался только через час.В парикмахерских, харчевнях, магазинах появились вывески «Закрыто». Все отмечали выборы нового сенатора. Толпа высыпала из дверей на улицу, несмотря на обжигающий холод, но, словно в честь праздника, светило яркое солнце. Люди, закутанные в шерстяные пальто, тащились по улицам, возницы сидели, согнувшись, на своих телегах, погоняя кнутами лошадей или мулов. Разодетые дамы, пышные наряды которых были скрыты под зимними пальто, присоединились к празднеству, здороваясь со знакомыми на шумных тротуарах. Все на главной улице, казалось, направлялись туда, где рекой текло виски и раздавалась музыка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124