Часами трудясь в скрипториуме Скрипториум – в средневековых монастырях помещение для переписки рукописей. (Прим. перев.)

, я заметил, что в некоторых записях бумага и чернила отличаются от других, и я с помощью уловок сумел прихватить с собой эти записи, чтобы потом как следует изучить.
– Даже не взглянув на их содержание? – спросил Дорн.
– Конечно, различия сразу бросались в глаза. Некоторые записи были сделаны на древесной или тростниковой бумаге. Другие – на козьей, овечьей коже или на лайке. На некоторых имелись водяные знаки. Помимо этого, рукописи отличались по оттенку, толщине, выделке и по тому, как мастер разделял листы. То же самое относилось и к чернилам. Внимательно изучив их оттенки и то, как они выцвели или стерлись, можно было определить, из чего они сделаны.
– И что же? – прошипел Бримстоун.
– Все ясно, – сказал Дорн. – Пока Саммастер разгадывал природу бешенства, ему приходилось обновлять запасы бумаги и чернил, а значит, он оставил следы.
– И если мы пойдем по этим следам, – сказал Рэрун, поворачивая свой ледоруб к свету, чтобы проверить, хорошо ли он заточен, – и проделаем тот же путь, что и Саммастер, то, возможно, узнаем то же, что он узнал до нас.
– Ерунда, – сказал дымящий дракон. – Ну и что из того, что он провел какое-то время, например, в Тантрасе? Мы же все равно не знаем, чем он там занимался.
– Может, кто-нибудь вспомнит его, – сказала Кара. – Может, он сам оставил там какие-то подсказки. Или мы просто догадаемся. Предположим, он разгадал секрет, когда-то известный мудрецам, но впоследствии утерянный. Значит, и мы можем найти его там же, изучив древние верования.
Сверкающие глаза Бримстоуна сузились.
– Дайте мне записи, – сказал. Павел. – Попробую в них разобраться.
Дорн вытащил из походного мешка потертый кожаный фолиант. Павел взял его в мерцающем свете факела, сел на круглый выступ сталагмита и разложил бумаги на коленях. После встречи с Бримстоуном он испытывал особый трепет, беря в руки эти записи, хотя до того просматривал их без всякого вреда для себя.
Но опасался он не того, что колдовская тень Саммастера затмит его сознание, а того, что у него ничего не получится.
«Прошу тебя, Летандер, – взмолился он про себя, – сделай так, чтобы я оказался прав. Мы сражались с драконами и демонами, чтобы выполнить задачу, которую ты поставил перед нами, но все это будет напрасно, если мы не сможем выяснить, что делать с этим текстом».
Он внимательно изучил несколько листов, разглядывая и ощупывая края бумаги и ее поверхность, поднося листы к носу, проверяя, чем пахнет бумага и чернила. Спустя некоторое время он кивнул.
– Ну что? – спросил Уилл.
– В целом я нашел, что искал. Эта бумага и чернила скорее всего из какой-то далекой, неизвестной нам земли. Записи же сделаны Саммастером здесь, в нашем северном краю. Правда, все они перепутаны. Здесь рукописи из Флана вперемежку со сложенными листами из Трейсленда. Думаю, кто-то, например Горстаг, уронил папку, страницы разлетелись, и он в спешке собрал их как попало. Листы не пронумерованы, но я попробую сгруппировать страницы по сходству.
Это заняло какое-то время; разбирая листы, Павел заметил еще кое-что.
– Некоторые страницы явно старше других, – сказал он. – От них исходит более затхлый запах, чем от других, они более ветхие. Попытаюсь разложить записи в хронологическом порядке.
Когда он закончил, Уилл сказал:
– Считается, что Саммастер обладает выдающимся умом, но, похоже, ему пришлось потратить годы на то, чтобы разгадать тайну бешенства. Может, он следовал за указателями, которые ни к чему не привели. Предположим, мы выясним, где он побывал. Но времени у нас не так уж много.
– Мне кажется, – сказала Кара, – самые длинные разделы журнала являются наиболее значимыми. Там, где ему не удалось ничего узнать, и писать было не о чем.
Павел отделил толстую пачку листов от других и сказал:
– Вот здесь он написал больше всего, и это один из самых старых разделов. Возможно, это одно из первых его открытий.
– И в чем его суть? – спросил Бримстоун.
– Перед нами, – сказал Священник, – лайковые страницы, сделанные в Элмвуде, и чернила из Мелвонта, оба города находятся в центре побережья Лунного Моря.
– Города построены на руинах старинных поселений, – сказал Дорн, огонь факела отбрасывал зеленоватые отблески на его железные доспехи. – В тех местах много заброшенных могил и разрушенных крепостей. Откуда бы ты начал?
– Наверное, – вслух подумал Павел, – с самой старой части.
Но это была только догадка, которая могла и не подтвердиться. Он пролистал записи в надежде наткнуться еще на какой-нибудь намек или подсказку. Хотя он и не мог прочитать эти чертовы записи, но что-то в них…
Наверное, бог утра пришел ему на помощь. Это была всего лишь одна зацепка: на глаза Павелу попалась картинка, затерянная среди бесчисленных строк крошечного шрифта.
– Взгляните-ка, – сказал священник.
Все столпились вокруг него. Как всегда, соседство Бримстоуна вызвало у Павела приступ отвращения и гнева, но он был всецело поглощен своей находкой.
– И что тут изображено? – спросил Уилл. – Бесформенная одноглазая голова?
– Это карта, – сказал Павел, – исполненная в манере, которая нам, северянам, неизвестна. Эльфы иногда помещают запад вверху. Не так ли, маэстро Найтуинд?
– Вам виднее. – Тэган поджал губы, словно вопрос его рассердил, хотя ответил он спокойно и вежливо.
Уилл наклонил голову, чтобы рассмотреть картинку сбоку, и присвистнул.
– Вот именно, – сказал Павел. Он оглядел остальных. – Раз уж такой дурень, как Уилл, сообразил, в чем дело, то вы уж и подавно сможете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101