— Ты когда-нибудь научишься себя вести?— Джек Дэниэлз плохой пес. Джек плохой пес. Плохой пес.Рина круто обернулась. Это заверещал своим скрипучим голосом попугай-макао по кличке Старина Эйб.— Ну конечно, без этой птицы Кил обойтись просто не мог, — простонала Рина, театрально заламывая руки.— Очень хорошая птица. Очень хор-р-р-ошая птица, — немедленно откликнулся Старина Эйб.— Очень шумная птица, если хочешь знать мое мнение, — обрезала Рина.Едва не сбив ее с ног, Джек Дэниэлз рванулся к своей миске.— Вот что я скажу вам, ребята, кухня слишком мала для нас троих. А уж для четверых — тем более, — негромко добавила Рина. — Все, оставайтесь одни.Ласково потрепав Джека по голове, она прошла недлинным коридором в роскошно обставленную гостиную и, окинув ее привычным взглядом, довольно улыбнулась. На первом этаже у них было просторно, много воздуха, мебель выдержана в мягких, пастельных тонах. У застекленных створчатых дверей, напоминавших о старых временах, стоял концертный рояль, составлявший некоторый контраст со стереосистемой, занимавшей значительную часть стены, обитой деревянными панелями. Это уж — знак современности. Во всем чувствуется любовный хозяйский уход.Рина поглядела на витую лестницу, и улыбка на ее лице сменилась задумчиво-мечтательным выражением. Казалось, ноги сами понесли ее наверх. Миновав спальню, она двинулась по темноватому коридору в глубину дома.Ровно три года назад, в такой же вечер она входила в точно такую же комнату. Тогда она наклонилась над колыбелью, прикоснулась к нежному тельцу.Здесь тоже была колыбель и рядом с ней — кресло-качалка. Старинное белое кресло.Рина вытащила из колыбели плюшевого медвежонка, который, казалось, только ее здесь и дожидался.Покачиваясь в кресле, она машинально поглаживала его по голове. На какой-то момент вернулась прежняя боль, да такая сильная, что у Рины круги перед глазами поплыли. Но потом боль отступила, и Рина медленно улыбнулась.Не сводя взгляда с пуговки-носа медвежонка, она поправила у него на шее желтую ленту.— Никогда я их не забуду, — шепнула она ему на ухо. — Никогда. Даже если до ста лет доживу. Но знаешь, малыш, я счастлива, что у меня снова будет ребенок. По-настоящему счастлива. Не дождусь, когда мы с Килом сможем его обнять. И я не буду опекать его, как наседка, слово даю, не буду. — Рина еще раз потрепала мишку по голове и поднялась с кресла.— Рина?Она обернулась к двери. На пороге стоял Кил, В твидовой тройке он выглядел на редкость внушительно. Но в глазах у него застыла тревога, и даже голос ему изменил.Рина кинулась к нему и обвила руками шею, прижавшись лицом к грубоватой ткани пиджака. Он бережно обнял ее за плечи и откинул волосы назад.— Все нормально? — озабоченно спросил Кил.— Да. Знаешь, наверное, мне до конца жизни не забыть того, что было, но сейчас гораздо легче. Потому что ты рядом. Я люблю тебя. Я так тебя люблю. И жду не дождусь, когда малыш появится на свет.Кил улыбнулся и потрепал ее по щеке:— Ну, об этом еще рано говорить, дорогая. Впереди — полгода.— Меньше, — запротестовала Рина. — Всего пять с половиной месяцев.— Пусть будет пять с половиной, — эхом откликнулся Кил и слегка подтолкнул ее в сторону двери. — Как ты думаешь, отец твоего ребенка вернулся домой не слишком поздно, чтобы попросить кинуть ему в рот хоть чего-нибудь?— Ты всегда приходишь вовремя, — торжественно заявила Рина, прижимаясь к нему. Потом слегка склонила голову и лукаво добавила: — Я вообще — безупречная жена.— А кто спорит? Я давно это говорил.Рина привстала на цыпочки, поцеловала его и озабоченно спросила:— И все-таки почему ты пришел так поздно?— Президент вызвал, — ухмыльнулся Кил. — Я получил официальные поздравления.— Потрясающе.— Гм. А ты что, не рада, что нас обвенчали еще там, на корабле?Рина растерянно посмотрела на него и тут же рассмеялась:— А, понятно. Ты хочешь сказать, что малыш родится ровно через девять месяцев, день в день? Да, пожалуй, рада. Вот разговоров-то будет!Рина неожиданно посерьезнела и на мгновение опустила глаза. Кил озабоченно посмотрел на нее, но, встретив прямой, спокойный взгляд, с облегчением улыбнулся.— Ты знаешь, Кил, может, тебе покажется странным, но я рада, что наш ребенок был зачат в тот самый день, когда Мэри пошла на поправку. Получается так, словно нам подарили две жизни: жизнь Мэри и жизнь нашего сына.Кил улыбнулся, прижал жену к себе и прошептал в самое ухо:— Мне это вовсе не кажется странным, дорогая. Странно другое — твоя уверенность, что у нас будет сын.Рина легонько оттолкнула его и, устремляясь на кухню, бросила через плечо:— Ну, в этом-то как раз ничего странного нет.Кил последовал за ней и, прислонившись к стене, принялся наблюдать, как она хозяйничает.— А почему, собственно?— А потому, что я сегодня утром была у гинеколога. У меня брали на пробу амниотическую жидкость.— Что-что брали на пробу?— Амниотическую жидкость.— И ты даже не сказала? — Кил подлетел к ней и схватил за плечи. К счастью, кастрюлька с мясом уже проследовала в духовку. — Ну как же так? Я должен был быть там. Я…— Знаешь, я все же немного беспокоилась из-за чумы, из-за вакцины. Я вовсе не собиралась что-то скрывать от тебя, просто сначала хотела убедиться сама.— Ну и?.. — Рина никогда еще не видела таких непроницаемо-черных глаз.— Все в порядке. У нас будет сын.Он радостно засмеялся и изо всех сил прижал Рину к себе.— Вот это здорово! Маленький Король Червей!— О нет, — со смехом возразила Рина. — Король Червей — это его отец.— Еще чего, я — туз, дорогая, никогда не забывай об этом, особенно если вздумаешь покапризничать.Рина даже фыркнула от возмущения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91