— Да ничего особенного. Вам будет сложно понять. У него своеобразный стиль мышления, и я не знаю, сможете ли вы уяснить, а чем дело.— А вы попробуйте, — президент скорее приказывал, чем просил.— Да нет, вы не поймете.— Мне уже приходилось общаться с японцами.— Ой, Боже мой... — скривился Римо. — Бога ради, не называйте его японцем. Он ведь кореец. Если бы вас назвали французом, вам бы понравилось?— Смотря где бы я в тот момент находился.— Ну, или там немцем или англичанином... Вы же американец. А он вот кореец — и никто иной.— И при том из лучших, — холодно блеснул глазками Чиун. — Уроженец лучшей части страны — и самой лучшей в этой части деревни Синанджу, средоточия славы этого мира, центра земли, на коий взирают с почтением небесные светила...— Вы сказали — Синанджу? — переспросил президент.В памяти его всплыли вдруг воспоминания молодости, когда он служил в подводном флоте. Тогда все в экипаже почему-то шепотом произносили название захолустной деревеньки на берегу Корейского залива, к которой уже двадцать лет с завидной регулярностью наведывались американские подводные лодки. Ходили самые разные слухи — о золоте, которое доставляют таким образом американским агентам, еще о каких-то столь же невероятных вещах. Но как бы то ни было, каждый матрос, от салаги до старослужащего, знал легенду о том, как каждый год в одно и то же время та или иная субмарина получает секретное задание — проложить курс во вражеские воды, чтобы...— Да восславится имя ее, — закончил Чиун.— Ах, да, да... Восславится, несомненно. Знаете, это название почему-то ассоциируется у меня с подводными лодками...— Это дань Соединенных Штатов деревне Синанджу, — охотно пояснил Римо.— Дань? А за что?— За то, что вот он меня тренирует.— А на предмет чего?— М-м... разного.Римо не успел продолжить, поскольку Чиун вновь перебил его гневной тирадой на корейском.— А сейчас что он вам сказал? — полюбопытствовал президент.— Он утверждает, что его мастерство никогда не использовали в полную силу. Вот они психует по этому поводу.— По какому именно, простите?— Видите ли, Синанджу — это, собственно, Дом наемных убийц. Которые столетиями продавали свои услуги разным там императорам, королям и прочим подобным типам...Закончить ему помешал ввинтившийся в воздух длинный ноготь Чиуна.— Лишь для того, чтобы не бросать голодных детей в студеные волны! Мы спасали детей! — гневно возопил он.Римо с извиняющимся видом пожал плечами.— Он имеет в виду, что веков этак двадцать восемь назад... ну, в общем, еще до рождества Христова... им пришлось топить всех младенцев в заливе, потому что их не на что было кормить. Деревня, понимаете ли, была тогда бедной.— Всему виной засуха! — сердито затряс бородой Чиун. — И безмозглые бестии, захватившие власть в деревне! И козни врагов-соседей! И...— Короче, — продолжал Римо, — пока Мастера Синанджу не начали наниматься по всему свету на такую вот службу, деревня прозябала в крайней бедности. От этого они ее, конечно, избавили — но до сих пор любят утверждать, что, мол, спасают от смерти детей и все прочее.— А этих... Мастеров — их что, много? — спросил президент.— Нет. Вот остался Чиун и... ну и я, наверное. Но такова традиция Синанджу — говорить о Мастерах так, будто все они живы и здравствуют. Вы ведь думаете о времени как о прямой — сзади прошлое, впереди будущее, вы находитесь посредине. А по нашим представлениям это нечто вроде большой тарелки — так что и прошлое, и настоящее, и все, что будет находятся, так сказать в одной плоскости.— Но ученики после мастеров остались? — полуутвердительно спросил президент.— Нет. Чиун первый из них имеет ученика — да еще иностранца к тому же.— Ага. Но чем же именно они занимаются?— Я ведь говорил вам — это Дом наемных убийц, — ответил Римо.— А, и он сердится из-за того, что ему приказали меня не трогать?— Ну... вообще да. Понимаете, он видит живого президента — а он уже столько времени не имел возможности лишить жизни государственного деятеля. И это оскорбляет его... ну, как если бы вы были президентом Соединенных Штатов, а вас возьми и назначь президентом ассоциации аптекарей. Поняли, в чем дело? Да нет, ни черта вы не поняли.— Значит, он собирался убить меня, — медленно произнес президент. Его лицо потемнело.— Говорил же я — не сможете вы ничего понять, — покачал головой Римо.— Я понял только одно — моя жизнь в опасности. Кстати, кто вас впустил?— Впустил? — поднял брови Римо.— Ваша безалаберность, — проскрипел Чиун.— Слушайте, хотите сами убедиться в том, что у вас тут все открыто, как на ладони? Вы, по сути уже мертвы. Вас, фигурально говоря, уже сунули в духовку — осталось вынуть и поперчить, — Римо осклабился. — Какая, к черту, охрана? Здесь ничегошеньки нет. Смитти сказал, что мы должны, вроде, спасти ваш зад — так пошли, сейчас все сами увидите.Позже президент обращался за консультациями к видным врачам, специалистам из ЦРУ и разведки, пытаясь выяснить один вопрос — насколько сильным бывает внушение.— Вот, например, — объяснял президент, — если вас заставляют глубоко дышать — может это способствовать... э-э... гипнотическому внушению?И всякий раз после этого он вспоминал то, что произошло после странного разговора в ванной. Ему предложили несколько раз глубоко вдохнуть — объяснив это тем, что в его нервном состоянии это лучший способ взять себя в руки — после чего все трое вышли из ванной и президент почувствовал, как руки корейца сомкнулись вокруг его пояса, пожилой азиат с неожиданной легкостью приподнял его. Он лишь ощутил легкий приятный аромат, исходивший от кимоно Чиуна — настолько тонкий, что временами и он казался президенту галлюцинацией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54