— У тебя, приятель, талант подзывать такси.— Ты же сам не захотел останавливаться, — напомнил Римо.— В следующий раз учту. Вообще-то за мной такого не водится, но остановиться в квартале цветных — все равно что пустить себе в башку пулю.— Каких именно цветных? — поинтересовался Римо.— Что значит «Каких цветных»? Черных, разумеется. А ты думал, каких? Ярко-оранжевых, что ли?— Ну, есть еще желтые, красные, коричневые, белые. Есть альбиносы, есть почти розовые. Иногда, — подытожил Римо, — попадаются даже типы цвета жженного янтаря — правда, не очень часто.— Да брось ты, — водитель мотнул головой.Но перед мысленным взором Римо уже вставали люди всех возможных оттенков и цветов радуги. И ведь главное в том, что никаких цветов нет, что все это черное, белое, красное или желтое — всего лишь знак принадлежности к расе. Но и между расами по сути нет разницы. А разница в том, как используют люди свои возможности, насколько далеко отстоят от того совершенного образа, по которому создала их природа. Есть, конечно, между отдельными группами людей кое-какие различия — но они ничтожны по сравнению с главным: тем, каковы сейчас люди — и какими могли бы быть, если бы...В принципе — это как с машиной. Есть же машины восьми-, шести-, четырехцилиндровые. Но если в моторе каждой работает не более чем по одному цилиндру — большая ли между ними будет разница? так и с людьми. Любой из них, сподобившийся привести лишний цилиндр в действие, сразу попадал в ранг героев-атлетов.Правда, был, конечно, один или два, которые пользовались всеми шестью — или даже восемью цилиндрами...— "Зебра 42" — вы говорили, вроде вас кто-то ест?— Нет, нет! Все в порядке, — таксист подмигнул зеркалу.— Это, значит, и есть ваш аварийный позывной? — повернулся к нему Римо. — «Все в порядке»?— Да... нет...— Полный идиотизм, — Римо удрученно покачал головой. — Вот я сижу здесь, на переднем сиденье, полицейская машина — в двух кварталах от нас; сейчас она за нами погонится, и если завяжется драка — представь, кому будет хуже всего.— Какая... полицейская?— Вон, сзади.— О, Бог мой! — пробормотал таксист, заметив в конце улицы блеск полицейской мигалки.Впереди из-за поворота вынырнул еще один приземистый силуэт.— По-моему, самое время прижаться к обочине и сдаваться.— Причем немедленно, — подтвердил Римо.Он подмигнул водителю — ив следующую секунду тот почувствовал, как руль вырвался из его рук; а потом этот шизик, этот обалдуй, который выломал крышу, этот псих, который не имеет понятия, как порядочные люди садятся в автомобиль, всем своим жилистым скелетом навалился на него — он правил. Колымага словно сошла с ума — дико визжа тормозами, она ныряла, ерзала, прыгала, чуть не врезавшись в полицейский автомобиль, выехавший из-за поворота. В следующую секунду он был уже позади — и после хилых попыток преследования широким разворотом въехал на тротуар, разметав в стороны, словно шары в боулинге, разноцветную гирлянду мусорных баков.Римо мельком глянул в зеркало заднего вида. Так и есть — ни один из почтенных мусоросборников не удержался на прежней позиции.Визг тормозов и завывание сирен переплетались со стенаниями таксиста, все еще безуспешно пытавшегося вырвать руль у этого лунатика. Ничего, сейчас он ему покажет. В конце концов, он был чемпионом колледжа в среднем весе — сейчас этот кретин у него допляшется. Два превосходных апперкота — справа и слева — но псих все так же сидел, навалившись на него и вцепившись в руль. Оба роскошных апперкота прошли мимо цели.Нет, он явно сходит с ума — иначе получается что этот полоумный может двигать своим костистым туловищем быстрее, чем он, бывший чемпион колледжа, наносит свой коронный удар! Он, не знавший себе равных в среднем весе во всем Хай Пасифика!Да, парень явно не из простых. Если уж он разломал пальцами крышу... хотя крыша, что и говорить, была хлипкая. Но на скорости восемьдесят миль в час уйти от его ударов... восемьдесят миль в час?!Случайный взгляд через ветровое стекло заставил таксиста втянуть голову в плечи. Им осталось жить не больше пары секунд. На скорости восемьдесят миль в час в Лос-Анджелесе можно ехать только навстречу собственной смерти — упокой наши души. Господи...Последним усилием он попытался спихнуть ступню шизика с педали газа. Но ступня обладала, похоже, большим запасом устойчивости, чем весь его экипаж. Таксисту показалось, что он стукнул ногой по чугунной тумбе.— Расслабься и получи удовольствие, — буркнул себе под нос водитель, откидываясь в кресле. Еще в детстве он слышал, что все психи здоровы как дьяволы...— Ты машину застраховал?— Как же, хватит этой страховки...— Бывает, что и хватает, — ответил Римо, — даже с лихвой. Могу познакомить тебя с одним адвокатом...— Слушай, хочешь по-настоящему меня осчастливить? Смойся отсюда, а?— Ладно. Пока.Распахнув двери, Римо одним прыжком оказался на тротуаре, коснувшись асфальта, ноги, не сбавляя скорости — в чем, собственно и был секрет — понесли Римо через улицу к аллее, в конце которой виднелось здание гостиницы.Войти внутрь Римо предпочел любимым способом — через кухню. Для этого лишь понадобилось спросить, кто заказывал для ресторана свежую говядину — разного рода агентов по продаже кухонный персонал обычно не замечал. В кухне витал запах яичницы и прогорклого жира.У двери в номер Римо ожидал бледный и хмурый Смит — пальцы шефа нервно постукивали по крышке кейса. Вся его одутловатая фигура прямо-таки сочилась негодованием.— Что, ради всего святого, произошло там, внизу?— Внизу?— Полицейские. Эта гонка... и это такси, из которого вы, пардон... выпорхнули.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54