Казалось, будто все невидимые обитатели зарослей зримо проходят перед глазами Пенни.
Дома Джоди помог отцу освежевать оленей и разделать шкуры и окорока – те части туши, которые только и можно было продать. Наутро Пенни сказал:
– Нам надо договориться, останемся ли мы на ночь у матушки Хутто или вернёмся домой. Если мы заночуем, Джоди должен остаться здесь, доить Трикси, кормить собак и кур.
– Трикси сейчас почти пустая, па, – сказал Джоди. – А корму ей мы можем оставить. Разреши мне тоже поехать, па, и давайте останемся на ночь у бабушки Хутто, ладно?
– Ты хочешь остаться там на ночь? – спросил Пенни у жены.
– Нет. У нас с ней никогда не было особенной любви.
– Тогда не останемся. Можешь поехать с нами, Джоди, но чтоб никаких упрашиваний остаться, после того как мы туда приедем.
– А что мне делать с Флажком? Можно, он пойдёт с нами? Тогда бабушка Хутто сможет его увидеть.
– Опять этот оленёнок, чтоб ему пусто было! – взорвалась матушка Бэкстер. – Никогда ещё у нас не было такой мороки, даже с тобой!
– Тогда я просто останусь с ним тут, – сказал Джоди обиженно.
– Привяжи оленёнка и забудь про него, сын, – сказал Пенни. – Он не собака и не ребёнок, хоть ты и нянчишься с ним совсем как с ребёнком. Ты не можешь носить его повсюду, словно девочка куклу.
Джоди нехотя привязал Флажка в сарае и пошёл переодеваться. Пенни надел чёрный суконный костюм с севшими рукавами и чёрную фетровую шляпу. Тараканы проели дыру в её полях, но как-никак это была всё же шляпа. Другой у него не было, если не считать шерстяной охотничьей шапочки да шляпы из пальмовых листьев для работы в поле. Джоди был во всём своём лучшем – грубые башмаки, штаны из домотканой материи, большая шляпа из проволочной травы и новое чёрное пальто из ткани альпака, перевязанное красной лентой. Матушка Бэкстер нарядилась в новое платье, сшитое из бумажной материи в бело-голубую клетку, привезенной из Джексонвилла. Голубой цвет был несколько темнее, чем ей хотелось, но узор был прелестен. На голову она надела голубой чепец от солнца, но захватила с собой и чёрный чепец с оборками, чтобы надеть его, когда они подъедут к деревне.
Ехать в повозке по трясучей песчаной дороге было приятно. Джоди сидел на дне кузова, прислонясь спиной к козлам, и с интересом наблюдал, как заросли убегают назад. Это давало более осязаемое ощущение движения, чем если бы ты сидел лицом вперёд. Думать было особенно не о чём, и он предался размышлениям о бабушке Хутто. Она удивится, узнав, что он сердится на Оливера. Но тут ему стало как-то неловко. Ведь его-то отношение к ней нисколько не изменилось. Может, всё-таки лучше будет не говорить ей, что у них с Оливером всё кончено. Да, он будет добр к ней и сохранит благородное молчание. Он вежливо справится у ней о здоровье Оливера, окончательно решил он.
Пенни вёз оленину и шкуры в мешках. Матушка Бэкстер везла корзину яиц и кружок масла, предназначенные в обмен на товары в лавке, и ещё корзину с гостинцами матушке Хутто: кварту сиропа из тростника нового урожая, четверть бушеля сладкого картофеля и лопатку приправленной сахаром ветчины бэкстеровского копчения. Она не пошла бы с пустыми руками даже в дом врага.
Пенни стал громко кричать, призывая паром с восточного берега. Его крик отдавался эхом вниз по реке. На противоположном берегу показался мальчик. Он медленно направил к ним паром. На мгновение Джоди показалось, что мальчику можно позавидовать: он толкает паром через реку туда и обратно. Но потом ему пришло в голову, что в такой жизни нет нисколько свободы. Для этого мальчика не существует ни охоты, ни прогулок в заросли, ни Флажка. Как хорошо, что он не сын паромщика. Он поздоровался о мальчиком снисходительно. Мальчик был безобразен и застенчив. Низко опустив голову, он помог ввести Цезаря на паром. Джоди было любопытно знать, как он живёт.
– У тебя есть ружьё? – спросил он.
Мальчик отрицательно мотнул головой и приковался взглядом к восточному берегу реки. Джоди с тоской вспомнил о Сенокрыле. С первой минуты их встреч Сенокрыл беседовал с ним. Он махнул на мальчика рукой – ничего с него не возьмешь.
Матушка Бэкстер жаждала поскорее покончить с покупками и отправиться в гости. Они проехали короткое расстояние от реки до лавки и выложили на прилавок свой товар, Бойлс не торопился приступать к торговле. Он жаждал новостей из зарослей. То, что рассказывали Форрестеры о положении дел после наводнения, было слишком невероятно. Несколько охотников из Волюзии, побывавших на другом берегу реки, утверждали, что дичь там теперь почти невозможно найти. Медведи беспокоили скот в приречье, чего не случалось вот уже много лет. Он хотел услышать от Пенни подтверждение толкам.
– Всё верно, от слова до слова, – сказал Пенни.
Он опёрся о прилавок, приготовляясь к беседе.
– Знаете, я не могу долго оставаться на ногах, – сказала матушка Бэкстер. – Если вы, мужчины, столкуетесь о цене, я сделаю закупки и пойду к миссис Хутто. А вы тогда можете разговаривать хоть целый день.
Бойлс проворно взвесил оленину. Она была теперь редка, и он легко мог продать её по хорошей цене. Окорок-другой у него обычно забирал проходящий пароход – оленина была в новинку пассажирам-англичанам и жителям северных штатов. Он тщательно осмотрел шкуры и остался доволен их состоянием. У него уже был на них заказ, и он мог заплатить по пять долларов за каждую. Это было больше, чем Бэкстеры ожидали. Матушка Бэкстер с довольным видом обратилась к прилавку с мануфактурой. Она вдруг стала высокомерна и желала покупать только самое лучшее. У Бойлса кончился запас коричневой ткани из шерсти альпака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121