Движение по Первой было односторонним, причем не в том направлении, какое ей требовалось, и вряд ли даже в такое время суток она могла рассчитывать благополучно проехать всю улицу по тротуару. Можно было направиться по Второй в Банковский квартал, но по ночам там совершенно пусто, и рассчитывать на какую-либо помощь, находясь в этой мертвой зоне, решительно не приходится. Поэтому Финн развернула велосипед назад, к А-авеню, и принялась изо всех сил накручивать педали. Промчавшись мимо своего дома, она привстала на сиденье, разгоняясь до максимальной скорости, резко вывернула на Хьюстон и влилась в оживленное даже ночью движение. Она старалась держаться поближе к тротуару, и ей приходилось остерегаться припаркованных машин, двери которых то и дело открывались, и не спускать глаз с опасного желтого потока такси, непрерывно и стремительно протекавшего слева от нее.
К тому времени, когда она добралась до Элдридж-стрит и свернула налево, направляясь к южной оконечности острова, ей уже стало ясно, что кто-то плотно сидит у нее на хвосте. Всякий раз, когда она делала зигзаг, чтобы обогнуть машину, ей удавалось заметить другой велосипед, следовавший в сотне ярдов позади нее. Дорогой, хороший велосипед с поблескивавшей в уличных огнях черной с золотом молибденовой рамой, изогнутым, как бараньи рога, рулем и тонкими гоночными шинами. Управлял им некто в полном облачении велосипедиста, включавшем темные шорты, плотно обтягивающую торс спортивную майку, угольно-черные велосипедные туфли и похожий на голову хищного ящера гоночный шлем с оттянутым затылком и светонепроницаемым забралом, углом выступающим вперед. На таких великах и в таком оснащении по городу снуют скоростные курьеры, развозящие срочные пакеты и депеши. День-деньской они носятся как угорелые и легко выбираются из любых пробок благодаря тому, что плюют и на правила дорожного движения, и на всех его участников, включая пешеходов.
Он держался у нее на хвосте, не приближаясь и не отставая, и к тому времени, когда Финн добралась до Гранд-стрит, ей стало страшно. Поначалу она решила, что присутствие велосипедиста – это случайное совпадение, просто два человека едут в одном и том же направлении. Но какой велокурьер будет разъезжать в два часа ночи? Это мог быть коп, но она знала, что они ездят на горных велосипедах и одеты в легко опознаваемые ярко расцвеченные нейлоновые жилеты. Она вспомнила ужасный звук, который издал Питер перед смертью, и стала крутить педали быстрее. Пот струйками бежал по ее бокам и между грудей. От этого велосипедиста следовало оторваться во что бы то ни стало.
Самым лучшим способом потерять его было затеряться самой, и девушка, не раздумывая, направила велосипед вправо, мигом оказавшись в опасном муравейнике вокруг большого жилого квартала на площади Конфуция, прозванной людьми, которым приходилось по ней проезжать, площадью Конфузии. Финн лихо обогнула малого, тащившего две выпотрошенные поросячьи тушки, проскочила в узенький проход между ящиками с гниющими овощами и свернула в еще более тесный проулок, загроможденный пустыми клетями, часть которых она сшибла, как ни старалась этого избежать. Кто-то заорал по-китайски, чья-то рука попыталась ухватить ее за ворот футболки. Пустая бутылка пролетела прямо перед ней и громко шмякнулась о кирпичную стену на противоположной стороне проулка.
Всхлипывая, она резко сманеврировала, так что седло чуть выскользнуло из-под нее, и свернула на Пелл-стрит, в гущу ночной торговли Китайского квартала. Лавируя между машинами, Финн то и дело заскакивала на своем старом велосипеде на тротуар, проносясь чуть ли не вплотную к лоткам с какими-то диковинными фруктами и овощами, а одного старика в черной шапочке и шлепанцах подрезала так, что рассыпала сноп искр, задев плечом торчавшую из его дряблых губ самокрутку.
Выскочив на Дойерс-стрит, она устремилась налево, все еще видя уголком глаза похожий на голову хищной рептилии шлем своего преследователя. Он находился ближе, менее чем в ста футах, и больше не скрывал, что гонится за ней. Тем временем перед ней оказался перекресток Дойерс и Бауэри, причем желтый свет уже сменился на красный. Добравшись туда как раз к тому моменту, когда зажегся запрещающий сигнал, Финн зажмурилась, произнесла краткую молитву и рванула вперед. Еще не открыв глаз, она услышала скрип тормозов и рев гудков, последовавшие за скрежетом металла о металл. Не имея ни времени, ни желания оглядываться и смотреть, что за беспорядок она учинила, беглянка продолжила путь через Кимлау-сквер на Дивижн-стрит, потом свернула на рыночную площадь, двигаясь по ней к Ист-ривер в тени моста, наконец повернула прямо под это гигантское сооружение и оказалась перед непрезентабельным парадным входом в отель «Кулидж». Тяжело дыша, девушка соскочила с велосипеда, протолкнула его через скрипучие деревянные двойные двери и только внутри остановилась.
Евгений, сухопарый и смуглый, одетый в плохо сидящий, залоснившийся на обшлагах черный костюм и белую рубашку без ворота, вышел из-за похожей на птичий насест стойки у подножия лестницы.
– У тебя неприятности, Финн?
– Помоги мне избавиться от велосипеда. Если сюда заявится парень в велосипедных шортах от «Спан-декса» и динозавровом шлеме, ты меня никогда не видел.
– Динозавровый шлем?
– Он входит в комплект снаряжения от «Спан-декса».
Все еще тяжело дыша, Финн вытащила из багажника рюкзачок.
– Евгений, дай мне ключ, и я буду любить тебя вечно.
Она стояла у своего велосипеда, пока парнишка не сбегал к стойке и не вернулся, держа ключ от номера, словно один из волхвов, преподносящих дар младенцу Иисусу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80