Финн поежилась. Этот экспонат придавал совершенно новое звучание исторической фразе: «Не стрелять, пока не увидите белки их глаз».
Справа, так далеко, что почти и не разглядишь, висела маленькая, любительская с виду картина маслом, изображавшая обезьяну. Пыль с нее, похоже, не стирали годами. Ниже ее находилась деревянная застекленная витрина, треугольный фрагмент стекла которой был грубо вырезан алмазным стеклорезом и выдавлен с помощью шпатлевки. Сам вырезанный фрагмент оставался тут же, рядом с дырой, а вся витрина была заляпана пылью, сохранившей отпечатки пальцев. Финн посмотрела в отверстие и увидела то место, где раньше лежал изогнутый нож. Под ним зеленое сукно, устилавшее дно витрины, не выцвело, и темный отпечаток сохранял форму оружия. На маленькой табличке имелась печатная надпись:
«МАВРИТАНСКИЙ РИТУАЛЬНЫЙ КИНЖАЛ. ДАР ПОЛКОВНИКА ДЖОРДЖА ГЭТТИ».
– Кто он такой, этот Джордж Гэтти? – спросила Финн.
– Согласно архивам, он учился у нас в тридцатых годах. А потом поступил в Вест-Пойнт.
– Интересно, – пробормотал Валентайн, – откуда у него взялся испанский кинжал?
– Вероятно, он раздобыл его во время войны. Испанское Марокко, Касабланка, где-то в тех краях.
– Вы знаете историю двадцатого века, – заметил Валентайн.
– Помимо того, что я директор, я также возглавляю отделение истории. Я преподаю в шестом классе.
– В шестом классе? – переспросила Финн.
– Это соответствует двенадцатому классу средней школы, – пояснил Валентайн.
– Вам известно что-нибудь еще о Гэтти?
– Нет. Только то, что он учился здесь в тридцатые годы, а потом поступил в Вест-Пойнт. Это вся информация о нем, которую я смог сообщить полиции.
– Вы не знаете, где мы могли бы его найти?
– В мои обязанности не входит отслеживать судьбу бывших учеников. Этим занимается Ассоциация выпускников, мистер Валентайн.
– Доктор Валентайн.
– Как бы вы себя ни называли.
Уортон повернулся на каблуках и вышел из музея.
– Вспыльчивый малый, – заметил Валентайн.
– Точно сказано, – согласилась Финн. – Как думаете, нам удастся найти полковника Гэтти?
– Полагаю, с таким именем это не составит большого труда.
Валентайн бросил последний взгляд на маленькую картину над витриной и вышел из музея вслед за Уортоном. Тот ждал у двери. Когда Финн и Валентайн вышли из комнаты, он закрыл дверь и запер ее.
– Могу я помочь вам чем-нибудь еще?
– Нет, – сказал Валентайн, покачав головой. – Я думаю, что увидел достаточно.
Уортон бросил на него острый взгляд.
– В таком случае мне, наверное, стоит попрощаться с вами.
– Спасибо за помощь, – кивнул Валентайн.
– Никаких проблем, – отозвался Уортон, после чего повернулся и зашагал назад, к выходу через гардероб.
К тому времени, когда Финн и Валентайн последовали его примеру, директора уже нигде не было видно, лишь быстрые удаляющиеся шаги разносились эхом по школьным коридорам. Они прошли через меньшую дверь и вышли на залитый жарким солнцем четырехугольный внутренний двор.
– Ну и как тебе все это понравилось? – осведомился Валентайн, когда они возвращались через двор.
– Это что, проверка на наблюдательность и сообразительность? – спросила Финн.
– Если хочешь.
– С чего мне начать?
– С начала, конечно.
– В его кабинете пахло трубочным табаком, но я не увидела трубки.
– Да, я тоже это заметил.
– По-моему, он не хотел, чтобы мы шли в его маленький музей через школу, потому что там кто-то был и ему не хотелось, чтобы мы этого кого-то увидели. Возможно, как раз курильщика.
– Что-нибудь еще?
– Думаю, насчет Краули он наврал. Если проверить, наверняка выяснится, что Краули учился у «серых братьев».
– Продолжай.
– Мне кажется, он лгал и насчет этого полковника Гэтти. Ручаюсь, он знает больше, чем говорит.
– Почему ты так думаешь?
– Точно не скажу. Но мне кажется, что директор по какой-то причине хочет отвести от него внимание.
– Что-нибудь еще?
– Ничего особенного, если не считать того маленького холста на стене. Интересная вещица. Мне показалось, что это одна из выполненных между делом работ Пикассо.
– Это работа Хуана Гриса.
– Кубиста?
Грис, испанец, как и бывший его соседом в Париже Пикассо, наряду с Жоржем Браком являлся одним из основоположников этого художественного направления. На втором курсе Финн прослушала несколько лекций о его творчестве. Если Валентайн не ошибся, картина на стене стоила уйму денег.
– Если картина подлинная, это неподписанный холст тысяча девятьсот двадцать седьмого года. Ее здесь просто не может быть.
– Почему? – спросила Финн. – Может быть, это очередной щедрый дар бывшего ученика?
– Сомнительно, – ответил Валентайн. – Она была похищена нацистами в тысяча девятьсот сорок первом году из Галереи Вильденштейна в Париже, и с той поры о ней никто не слышал и никто ее не видел.
– Как же она здесь оказалась?
– Еще одна тайна, верно?
Они подошли к арендованной машине. «Таурус» по-прежнему оставался на месте. «Ягуар» исчез.
– Мы можем предположить, что «таурус» – это машина мисс Мимбл.
– А я думала, что «ягуар» принадлежит Уортону.
– Я тоже так думал, пока не увидел за его письменным столом сделанную с воздуха фотографию школы. На ней ясно виден довольно большой жилой особняк, примостившийся позади основного здания. Жилище директора.
– Так кто же хозяин «ягуара»?
– Человек, который курил трубку в кабинете Уор-тона как раз перед нашим приходом.
– Черт, – пробормотала Финн. – Нам следовало запомнить номерной знак.
– Это был номерной знак Организации нью-йоркских ветеранов Второй мировой войны. 1LGS2699.
Почему-то тот факт, что Валентайн запомнил номер, ничуть ее не удивил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80