* * *

– Валерий, – спросила я Карышева, – как же вы стали таким адвокатом?
– Началось с того, что ко мне обратились несколько воров в законе и лидеров преступных группировок. В тюрьмах, как известно, существует собственная почта. Думаю, она и оповестила обо мне высшие круги криминальных структур. Пошли предложения. Только в «Матросской тишине» одновременно с Со-лоником у меня сидели семь подзащитных уголовников. Один в камере как раз над Александром…
После ареста Солоника его подруга Наталья И. пригласила для его защиты меня и Алексея Загороднего. Дело Солоника я вел с момента его перевода из Боткинской больницы в «Матросскую тишину» и до его побега оттуда. Когда в ноябре прошлого года впервые пришел к нему на встречу, служащие тюрьмы предупредили меня об особой опасности Солоника. А следователь прямо заявил, чтобы я готовился к сюрпризам. Поскольку Солонику нечего терять, одним из вариантов его выхода на свободу, по мнению следствия, мог стать захват адвоката в качестве заложника.
Я увидел невысокого, еще очень слабого после ранения парня. На встречу со мной его привели в наручниках, а наручники тут же прикрепили к стулу, намертво припаянному к тюремному полу. Аналогичная процедура повторялась все полгода наших встреч. Случай единственный в моей практике Ни в «Матросской тишине», ни в Бутырке, ни даже в Лефортове к моим клиентам не применялись подобные меры предосторожности.
Солоник быстро окреп. Он не курил, не пил, никогда не употреблял наркотики. Зато, будучи мастером спорта по классической борьбе, регулярно занимался специально разработанным, так сказать, «тюремным», комплексом физических упражнений.
– Что же ему инкриминировали?
– Самое безобидное – хранение оружия. Ну, и конечно, побег из колонии и убийство милиционеров.
– А как же с отстрелом криминальных авторитетов?
– Да, пытались обвинить его и в этом, но Солоник такие преступления на себя не взял.
– Что ему грозило?
– Расстрел.
– Вы надеялись спасти его?
– Передо мной стояла стандартная адвокатская задача – смягчить участь доверившегося мне человека. Подчеркну: смягчить, но не обелить.
Надежда у меня была. Тогда как раз обсуждался проект нового Уголовного кодекса. Ожидалось, что смертную казнь отменят, введут вместо нее пожизненное заключение.
– Однако в новом кодексе казнь осталась.
– Да. И Солоник заметно сник. Я ему стал говорить, что далеко не все смертные приговоры приводятся в исполнение, что из сотни расстрелов, согласно статистике, свершается только десять. Солоник мрачно ухмыльнулся: «Вот в эту десятку я и попаду». Но все равно, надежда оставалась. На амнистию. Нас ожидала долгая процедура, борьба в суде. Но над Александром довлела куда более реальная опасность. Приговор преступного мира. Приговор милиции за смерть своих парней. В правоохранительных ведомствах я постоянно слышал вопрос: «Как? Солоник еще жив?» Очевидно, ожидалось, что милиция не простит ему гибели своих сотрудников.
Что же касается преступного мира, то для человека, обвиняемого в убийстве известных авторитетов и держателей «общаков», приговор мог быть только один – смерть. Солоник отлично понимал сложившуюся вокруг него ситуацию. Он разработал собственную систему безопасности, например, одно из основных условий моей защиты Солоника заключалось в неразглашении его местонахождения. Что мною неукоснительно выполнялось. Другой попыткой сохранить его жизнь была одиночная камера.уНо, как видите, одиночка не только не гарантировала ему безопасности, но и легко могла оказаться идеальным местом для убийства. Поэтому вторым условием моей защиты был постоянный контакт с Александром. Мы виделись почти каждый день.


* * *

– Говорят, он сидел очень комфортно.
– В его одиночке я никогда не был. Адвокат с клиентом общаются в специально отведенном помещении. Но я знаю, что сидел он по высшему разряду. Имел импортный телевизор, компьютер, холодильник и много прочего. Однако все это Солоник получил исключительно из рук администрации тюрьмы. Писал соответствующее заявление. Получил резолюцию. Затем все вещи тщательно проверялись и только потом попадали в его камеру.
– А как насчет обедов из ресторана, о которых было столько разговоров, позже опровергнутых следствием.
– Обеды действительно были. Дело в том, что в описываемый период времени в одном из подмосковных СИЗО тюремной пищей был отравлен известный авторитет по кличке «Бурлак». Солоник знал этот случай и отказывался питаться камерной едой.
Не имею понятия, каким путем ему доставлялась другая пища. Но точно знаю, что все блюда были изысканные, а порой просто экзотические. Из самых дорогих ресторанов Москвы. На все, что касалось Солоника, денег его близкие не жалели.
– Можно ли сделать вывод, что для создания знаменитому киллеру тюремного комфорта его охрана постоянно и щедро подкупалась?
– Не знаю. Может быть и так. Но почему бы не учесть и тот факт, что Александру оставалось жить считанные месяцы. И это вызывало у охранявших его людей сочувствие.


* * *

– Что он за человек, этот суперкиллер?
– При всей его одиозности надо отдать ему должное. Он – человек сильной воли. Он не признавал воровских законов. Терпеть не мог кличек.
– Но кличка у него была: «Македонский».
– Однако он сам не знал, откуда она взялась.
Солоник сохранял улыбчивую и ровную манеру поведения. Вспылил он на моей памяти лишь два раза. Первый, когда в процессе одна за другой стали появляться негативные статьи в его адрес: «Ну почему, – возмущался Александр, – они не придут ко мне, не спросят правду, почему вся информация со слов следствия?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142