Теперь она опасалась, что рано или поздно судьба все равно настигнет ее и главарь вынудит ее стать проституткой.Именно этого-то он всегда и хотел, мрачно подумала она, вспомнив страшный разговор, услышанный ею давным-давно…Ей было почти десять лет, и она спала в материнской постели, выздоравливая после долгой простуды, когда ее разбудили громкие голоса.— Ни за что! — говорила Джейн. — Прежде чем она ступит на этот путь, я сама вернусь на улицу.— Да не будь ты дурой, какой была всю жизнь! — в , гневе рычал главарь. — Слушай меня, Джейн: девчонка принесла бы нам целое состояние. Я благоразумный человек, я понимаю твои чувства. Тогда она была моложе, и ты была против, но теперь-то ей уже десять! Этот аристократ заплатит нам по-королевски за ее девственность — почти столько же, как если ей было бы пять. Ты просто сумасшедшая, если скажешь «нет».— Бог мой, Руфус! Она ведь совсем ребенок! — Голос Джейн был полон муки и ярости. — Оставь ее! Зачем тебе еще одна шлюха — у тебя их и так пруд пруди. Если у тебя сохранилась хоть капля былой привязанности ко мне, оставь ее в покое.— Ребенок? — Руфус был вне себя. — На меня работают несколько опытных малышек моложе, чем она. И если она еще ребенок, чья в этом вина? Когда я принес ее тебе, я сказал, чтобы ты не строила иллюзий. Она моя, и, клянусь Богом, я сделаю с ней все, что захочу.Джейн, должно быть, услышала слабый вскрик дочери, потому что произнесла, понизив голос:— Тише! Она проснулась. Мы поговорим об этом позднее, но знай: я не изменю решения. Если ты не хочешь, чтобы я снова пошла на улицу, забудь о ней!Главарь и Джейн еще о чем-то толковали шепотом, но Пип так и не поняла, чем дело кончилось. По тому, что ее не заставляли заниматься проституцией, она догадалась, что Джейн спор выиграла…Завтракали торопливо. Как голодные щенки, Фаулеры набросились на черствый хлеб и сыр, запивая теплым горьким пивом, которое они принесли домой накануне.Они почти не разговаривали, каждый ушел в себя, но Пип знала: братья так же неотступно, как и она, думают о прошлой ночи и о том, как избавиться от власти главаря.Проглотив последний кусок хлеба, Пип не очень элегантно вытерла рот рукавом, за что в прежние времена получила бы нагоняй от Джейн, и неожиданно спросила:— Джако, если оставаться в Англии опасно, почему бы нам не удрать в Америку?Услышав ее слова, Джако и Бен подняли головы, и, впервые за многие дни в голубых глазах Джако появился проблеск надежды.— Ей-богу! Почему мне это не пришло в голову! Мы могли бы все оставить… даже изменить имена и начать совсем новую жизнь.Такой поворот взволновал Бена не меньше, чем Джако, но он был более осторожен, чем старший брат.— Сесть на корабль так, чтобы об этом не узнал главарь, чертовски трудно.— И нам придется оставить все мамины вещи — если мы попытаемся что-нибудь унести отсюда, главарь сразу об этом пронюхает, — добавила Пип, хмуря брови.— Мать точно не захотела бы, чтоб мы рисковали жизнью ради всей этой бутафории — ковра да умывальника из мрамора, — высказался Джако. — Несколько безделушек можно положить в карманы, а ехать придется в чем есть — с золотом, спрятанным в башмаках.Все трое кивнули, сохраняя серьезное выражение лиц. Каждый понимал без дальнейших слов, что дело решено.С горящими от восторга глазами Пип нетерпеливо наклонилась вперед:— Как скоро мы отчалим?Проведя рукой по своей щетине, Джако сказал медленно:— Сперва надо выяснить, когда отплывает следующий корабль… Потом сесть так, чтобы главарь ничего не заподозрил… — Он бросил вопросительный взгляд на своих собеседников. — Если мы попадемся… нам конец. Вы это знаете не хуже меня. Главарь постарается отправить нас либо на тот свет, либо в Ньюгейт.— Да, знаем, — сказала Пип твердо, — но лучше на тот свет, чем остаться в его лапах.Джако внимательно на нее посмотрел. В его голосе звучала угроза, когда он спросил:— Он не приставал к тебе, а? — Прежде чем Пип успела ответить, брат протянул руку через обшарпанный стол и мягко дотронулся до нее. — Я скорее убью его, Пип, чем позволю тебе оказаться в его борделе.— Да, — подхватил Бен. — Мы боялись за тебя с того самого дня, как умерла мать, но ты ни о чем не тревожься. Мы с Джако разберемся с ним, если он вздумает настаивать, чтоб ты пошла на панель.Охрипшим от волнения голосом Пип проговорила:— Я не думала, что вы…— Знаем, что он задумал с тобой сделать? — угрюмо договорил Джако. — Сестренка, если ты одеваешься как мальчишка, это не значит, что мы хоть на миг забыли, кто ты.— Мамочка нам давно все объяснила, — тихо подхватил Бен. — Мы всегда присматривали за тобой.— И пусть никто не суется к тебе. Иначе… Главарю конец, пусть нас заставят потом болтаться в петле, — сурово проговорил Джако.Пип улыбнулась братьям благодарной, полной нежности улыбкой.— Итак, видите, все решено! Нам остается только отплыть в Америку. Прямо сейчас!— Ничего, как-нибудь выпутаемся, — пообещал Джако. Пип озорно улыбнулась ему:— Еще бы! А сейчас будем довольствоваться тем, что облегчим карманы простаков, пока они глазеют на борцов.Бен хотел сказать в ответ что-нибудь смешное, но в этот момент в дверь громко постучали. Мгновенно веселость пропала, Фаулеры потянулись к ножам, которые всегда носили при себе. Джако неслышными шагами приблизился к двери.— Кто там? — громко спросил он.— А как ты думаешь? — с другой стороны двери раздался вкрадчивый голос с еле слышным оттенком раздражения.Этот голос мог принадлежать лишь одному человеку в Джайлсе, и все трое застыли на месте.— Главарь! — тревожно зашептала Пип. — Что ему надо? У нас свои планы на сегодня.Джако пожал плечами и открыл дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105