Посмотри на «у».— О, боже, — прошептал Линли.Нката поднялся и, обогнув стол, встал по другую сторону кресла Линли.— Поэтому я и спросил о связях Дэмьена Чэмберса в Уилтшире, — сказал Сент-Джеймс. — Потому что мне кажется, что только имея такого информатора, как, например, Чэмберс, человек, написавший имя Шарлотты на обороте этой фотографии, мог узнать ее уменьшительное имя еще тогда, когда писал оба этих письма.Линли мысленно пробежался по веем имеющимся у них фактам. Они вели, похоже, к одному разумному, пугающему и неизбежному выводу. Уинстон Нката выпрямился и сформулировал этот вывод. Испустив тяжкий вздох, он сказал:— По-моему, дело пахнет керосином.— Я тоже так думаю, — ответил Линли и снял трубку. 29 Увидев Барбару и свою мать на полу, Робин побелел как полотно. С криком: «Мам!» он упал на колени и осторожно взял Коррин за руку, словно она могла рассыпаться от грубого прикосновения.— Ей уже лучше, — сказала Барбара. — У нее был приступ, но теперь он позади. Я перевернула все вверх дном, ища ингалятор. Наверху настоящий погром.Робин словно не слышал ее.— Мам? Что случилось? Мам? Как ты себя чувствуешь? — спрашивал он.Коррин потянулась к сыну.— Дружочек. Робби, — невнятно проговорила она, хотя ее дыхание почти нормализовалось. — Был приступ, дорогой. Но Барбара… мне помогла. Как раз вовремя. Не волнуйся.Робин настоял, чтобы она немедленно легла в постель.— Я позвоню Сэму, мам. Хочешь? Попросить Сэма приехать?Ее веки дрогнули, когда она устало покачала головой.— Хочу только своего мальчика, — пробормотала она. — Моего Робби. Как в прежние времена. Ты можешь, дорогой?— Конечно, могу. — В голосе Робина прозвучало возмущение. — Почему это я не смогу? Ты же моя мама. Что у тебя за мысли?Барбара прекрасно знала, какие у Коррин мысли, но ничего не сказала. Она была более чем рада перепоручить миссис Пейн заботам ее сына. Она помогла Робину поднять Коррин и проводить ее наверх. Робин с матерью вошли в спальню и закрыли за собой дверь. До Барбары донеслись их голоса — дрожащий Коррин и успокаивающий Робина.Оставшись в коридоре, Барбара присела на пол среди вещей, выброшенных ею из стенного шкафа. Стала подбирать простыни и полотенца и дошла уже до настольных игр, свечей и всякой всячины, когда из спальни матери вышел Робин и тихонько прикрыл за собой дверь.— Оставьте, Барбара, — поспешно сказал он, увидев, чем она занимается. — Я сам все уберу.— Я же это устроила.— Вы спасли моей матери жизнь. — Подойдя к Барбаре, он протянул руку. — Поднимайтесь, — сказал он. — Это приказ. — И смягчил свои слова улыбкой, добавив: — Или какой-то мелкий констеблишка не вправе вам приказывать?— Вряд ли вас можно назвать мелким констеблишкой.— Рад это слышать.Барбара дала ему руку и позволила помочь ей подняться. Она не слишком преуспела в наведении порядка и сказала, кивнув в сторону спальни:— То же самое я натворила и в ее комнате. Но вы, полагаю, видели.— Я все уберу. И здесь тоже. Вы ужинали?— Я купила кое-что в кулинарии и как раз собиралась разогреть.— Это не годится.— Да ничего, сойдет. Правда. Это мясной пирог.— Барбара…Он произнес ее имя так, будто собирался добавить что-то важное. Голос Робина прозвучал негромко, внезапно оттененный чувством, которое Барбара определить не смогла. Она быстро ответила:— Я купила мясной пирог в магазине Элвиса Патела. Вы там когда-нибудь были?— Барбара…Она продолжала с удвоенной решимостью:— Я как раз шла на кухню, чтобы его разогреть. А тут у вашей мамы начался приступ. Я едва нашла ингалятор. Что я натворила в доме… — Она умолкла. Робин напряженно смотрел на нее, и эта напряженность, в которой для женщины более опытной заключалась бы целая энциклопедия невысказанного, сообщила Барбаре только то, что она вошла в воды более глубокие, чем думала вначале. Он в третий раз назвал ее по имени, и она почувствовала разливающийся в груди жар. Что, черт возьми, означает этот пристальный взгляд? Более того, почему он произнес «Барбара» так же мягко, как она обычно спрашивает: «Еще взбитых сливок?» Она торопливо продолжала: — В любом случае приступ у вашей мамы разыгрался в течение десяти минут с момента моего возвращения, поэтому мне так и не удалось разогреть пирог.— Значит, ужин вам не помешает, — рассудительно заметил Робин. — Да и мне тоже. — Он взял ее за руку и нежным пожатием направил в сторону лестницы. — Я хорошо готовлю, — сказал Робин. — И я купил бараньи отбивные, которые пожарю для нас. Еще у нас есть свежие брокколи и приличная морковка. — Помолчав, он посмотрел ей прямо в лицо. Это было похоже на вызов, и Барбара не совсем поняла, какого рода вызов. — Вы позволите мне угостить вас, Барбара?Интересно, подумала она, не употребляют ли теперь слова «угостить вас» в каком-то другом смысле? Если так, смысла этого она не улавливала. Барбара вынуждена была признаться: проголодалась она так, что готова слона съесть. Поэтому Барбара решила, вряд ли их рабочие отношения пострадают, если она позволит Робину что-то быстренько для нее состряпать.— Хорошо, — проговорила она.Тем не менее Барбара чувствовала,, что будет гостьей на чужом пиру, если согласится на трапезу, не рассказав Робину о сцене, разыгравшейся между ней и его матерью. По-видимому, он считал ее спасительницей Коррин и, возможно, испытывал сердечную благодарность за ту роль, которую Барбара сыграла в вечерней драме. И хотя она действительно спасла его мать, правдой было и то, что именно она сыграла роль agent provocateur Провокатор (фр.).

в приступе Коррин. Ему нужно знать. Это только справедливо. Поэтому Барбара высвободила руку и сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166