– Когда доедем до Джулы?Я отвязал жеребца, дружески похлопал его по левому плечу и вскочил в седло.– Зависит от многих обстоятельств. Может уложимся в три недели… а может в три месяца.– Три месяца!– Мы поедем через Пенджу, – я поправил налобный ремень, чтобы жеребцу не мешали выгоревшие кисточки, украшавшие уздечку. Под пустынным солнцем ничто долго не сохраняет свой цвет, в конечном счете все становится коричневым всех оттенков.Она взглянула на меня серьезно.– Тогда давай больше не будем терять время.Я смотрел, как она подбирала поводья и поворачивала маленького серого мерина на юг. По крайней мере направление она знала отлично.Бурнус развевался на скаку как малиновое знамя танзира пустыни. Рукоять ее Северного меча была серебряным маяком, сверкавшим в солнечных лучах. Мягкие, шелковистые волосы вбирали в себя сияние солнца… Да, Северянку трудно было потерять из виду. Я цокнул жеребцу и поскакал за ней.
Лошади шли голова в голову неторопливой рысью. Мой гнедой жеребец не слишком обрадовался возможности попутешествовать в компании маленького серого мерина, предпочитая более быстрый, размашистый ход (довольно часто это был резвый галоп, приправленный периодическими попытками сбросить меня со спины), но после короткой «дискуссии» мы нашли компромисс. Я выбирал направление, а он шел, как хотел.И выжидал момент для очередной попытки избавиться от меня.Я заметил, что она наблюдала за моей разборкой с лошадиным мятежом, но не мог решить, оценила она мои способности или нет. На моего жеребца никто другой по своей воле не полез бы, он всегда был угрюмым и раздражительным. Я выигрывал на нем пари, когда находились Южане, которые воображали, что могут выйти победителями в схватке с жеребцом. Мы с гнедым давно выработали соглашение: он старательно устраивал яростные представления, а я подогревал к ним интерес; если на этом нам удавалось заработать несколько монет, гнедой получал лишнюю порцию зерна. Соглашение оказалось выгодным для нас обоих.Северянка молчала, пока жеребец не успокоился и не начал отфыркиваться, сдувая пыль с ноздрей, но я чувствовал на себе ее взгляд.– Ты едешь не на Северном коне, – отметил я, приглашая ее к разговору. – Он Южанин, как и я. А какие лошади у вас на Севере?– Они крупнее ваших.Я ждал. Она ничего не добавила. Я попытался снова.– Быстрые?– Довольно быстрые.Я нахмурился.– Слушай, впереди у нас долгое путешествие. Мы сможем сделать его короче, если будем вести разговор, – я помолчал. – Даже плохой разговор.Она улыбнулась. Правда при этом попыталась спрятать улыбку за занавесью волос, но я успел заметить.– Я думала, танцоры мечей в основном люди замкнутые, – неохотно сказала она, – живущие только ради того, чтобы проливать кровь.Я шлепнул ладонью по груди.– Я? Нет. В душе я очень мирный человек.– А-а, – вся мудрость мира вместилась в этот звук.Я вздохнул.– А имя у тебя есть? Или я могу звать тебя Блондиночка?Она ответила не сразу. Я ждал, отрывая колючки песчаника от стриженой гривы моего жеребца.– Делила, – наконец сказала она и натянуто улыбнулась. – Зови меня Дел.– Дел, – повторил я. Имя ей не подходило. Оно было грубым и коротким… и слишком мужским для девушки ее сложения и красоты.– Ты действительно разыскиваешь брата?Она покосилась на меня.– А ты думал, что я придумала все, что рассказала работорговцу?– Может и придумала, – я пожал плечами. – Мое дело довести тебя до Джулы, меня не должно интересовать, зачем тебе туда понадобилось.Она почти улыбнулась.– Я ищу своего брата. Это не выдумка.Значит правда.– А ты представляешь, где он может быть или что с ним случилось?Ее пальцы разбирали короткую гриву мерина.– Я уже рассказала работорговцу, что брата украли пять лет назад. Я проследила его до этого городка… теперь до Джулы, – она посмотрела на меня. – Еще вопросы?– Да, – я открыто улыбнулся. – Почему, в аиды, такая девушка как ты должна разыскивать пропавшего брата? Чем в это время занимается твой отец?– Он мертв.– Дядя?– Мертв.– Братья?– Все они мертвы, танцор меча.Я внимательно посмотрел на нее. Голос ее оставался ровным, но я научился вслушиваться в то, что люди не говорят внимательнее чем в то, что они произносят.– Что произошло?Она передернула плечами.– Налетчики. Они пересекли Северную границу, а мы в это время ехали на Юг, к пограничным землям. Они заметили нас и напали на караван.– Увели твоего брата, – я не ждал от нее подтверждения, – и убили остальных.– Всех, кроме меня.Я остановил жеребца и резким движением схватил поводья мерина. Кисточки на ремешках успели выгореть и потускнели.– Как, в аиды, – потребовал я, – налетчики пропустили тебя?На несколько секунд голубые глаза скрылись за опустившимися веками, а потом она посмотрела на меня.– А я не сказала, что меня пропустили.Я потерял дар речи. Передо мной стояла картина: Южные налетчики стаскивали с лошади Северную девочку. Приятных эмоций я при этом не испытал. А прекрасная Северянка не сводила с меня глаз, как будто точно знала, о чем я думал, и смирилась с этим, не испытывая ни стыда, ни унижения от открывшихся мне сцен. Это был просто факт из ее жизни.Я тут же задумался, мог ли человек, о котором говорил Мун – человек, выслеживающий ее – быть одним из тех налетчиков. Но… она сказала, что это случилось пять лет назад… За такое время мужчина забудет любую женщину.Но женщина не забыла брата.Я выпустил ее поводья.– И теперь ты приехала на Юг устроить охоту на кумфу, разыскать брата, который скорее всего уже мертв?– Он не был мертв пять лет назад, – холодно сказала она. – Он не был мертв, когда Осмун видел его.– Если Осмун видел его, – отметил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82