Это поможет тебе сохранить душевное равновесие. Но одновременно с этим мы составим еще один договор, согласно которому ты передашь все свои права мне.
– Скорее уж погаснет свет Аонира! – проворчал Дармос. – Твоя жалкая сотня бессильна против нас. Оставайся или уходи, мне все равно, но порог Шейкура ты никогда не переступишь. Ни ты, ни эта букашка и никто другой из твоих паршивых вояк!
Руорим, словно сожалея, покачал головой:
– Я надеялся, старили друг, что ты проявишь большее благоразумие. Извини, что я снова так тебя называю, но я, как и прежде, испытываю к тебе искреннюю симпатию и с удовольствием вспоминаю о твоем гостеприимстве. В те времена все было в порядке.
Дармос почувствовал, как у него внутри все упало.
– Да это ведь ты все испортил! – крикнул он, скрипнув зубами. – Ты обманом лишил невинности мою единственную дочь, впустив в нее свое семя. Она-то понятия ни о чем не имела. А ты знал, что душа Малакея возродится в Горене. Ты использовал ее для своих целей, так же как теперь хочешь использовать своего сына! Единственный, ради кого ты стараешься, – это ты сам.
– Дерата была выдающейся женщиной, я очень ее уважал. – Голос Руорима упал до хриплого шепота, улыбку словно стерло с его лица. – Я не нанес ей оскорбления, только исполнил волю предка, основателя нашего народа. Я был его инструментом. Но твою дочь я хотел получить еще и для себя.
– И это замечательно тебе удалось! – с издевкой заметил Дармос. – Что касается обращения с женщинами, то тебе еще учиться и учиться, Руорим, которого называют Мясником. Твой собственный сын тебя ненавидит! Единственное, на что ты способен, – это на убийство беспомощных и беззащитных. Так ты поступил и с Дератой. Горен видел все, разглядел каждое движение, всю твою подлость. Ты Драконокровный, но при этом недостойный шейкан!
Здоровый глаз Руорима сощурился. Дармос заметил, как забеспокоился Энарт Обоюдоострый, как руки его невольно потянулись к плечам. Похож на кошку, поджидающую добычу у мышиной норки. Он не сможет долго сдерживаться, даже если Руорим напомнит ему про угрозу прибить его на месте. И в этом Дармос ни секунды не сомневался.
– Гордыня твоя пуста и бесполезна, – сказал наконец Руорим. – Мне жаль тебя, старик. Я надеялся, что мы договоримся по-доброму, если ты поймешь, насколько ты неправ. Это ведь ты позор для Шейкура. Спроси Ура! – Он показал на вершину скалы. – У меня есть время, Дармос. Даю тебе два дня на признание собственных заблуждений. Если ты так ничего и не поймешь, я нападу. – Он кивнул Фугину, развернулся и пошел к лошади.
Энарт Обоюдоострый сначала замешкался, но потом все-таки побрел за хозяином.
Дармос подождал, пока они присоединятся к отряду. А потом повернулся к Фугину:
– Пойдем. По крайней мере, слово свое Мясник сдержит.
– Как ты думаешь, он на самом деле нападет?
– Только не с этой сотней. Он знает, что его угрозы пусты, и он также знает, что я это знаю. Но, само собой разумеется, он должен назначить мне срок, иначе выставит себя в смешном свете.
– Но что будет дальше?
– Он начнет осаду. Попытается сломить наш дух. Руорим не глуп, он вполне отдает себе отчет в своих поступках.
Когда ворота за ними закрылись, Дармос невольно перевел дух: тесные каменные стены его успокоили. Шейкур неприступный… Эту крепость не удавалось захватить никому!
Он собирался подняться по лестнице, но его остановил Фугин:
– Дармос, мы с тобой знакомы всю жизнь. Я самый старый твой друг и самый лучший. О чем говорил Руорим? Какие у него права?
– Никаких, – убежденно ответил Дармос. – Иначе бы я знал. Видимо, он считает, что из-за Горена получил какой-то особый статус. Но он ошибается.
– Тебе следует использовать эти два дня, – посоветовал Фугин. – Спроси в Галерее Шепота. А я тем временем подумаю, как с наименьшими потерями прогнать этого безумца за Железные поля.
ГЛАВА 2
Войско железных
Усталые лошади медленно продвигались вперед. Вокруг них вились полчища жужжащих мух, но клячи даже не дергались, когда насекомые облепляли их глаза и ноздри, покрытые липким потом. Единственная влага на высохшей равнине.
– Крэйг, ты много путешествовал, может быть, ты ответишь мне на вопрос: здесь всегда так уныло и, главное, так жарко? – спросил ехавший рядом с дрэгоном Хаг. – Ведь едва мы оставили позади плодородные земли Норимара, как тут же попали прямо в мертвую степь, словно переступили порог какого-то другого мира. Хуже не бывает даже в пустыне.
– Наверняка не бывает, – согласился Крэйг Ун'Шаллах. – У меня и правда остались более приятные воспоминания об этой местности. – Он показал на Клинок Аонира, где над пустыней нависло черное небо. – Думаю, это последствия заклинания Раита, теперь они ощущаются даже на расстоянии нескольких дней пути. Liber sinistrorum – весьма опасный Гримуар, им не следовало бы пользоваться в одиночку. Боюсь, что маг слишком себя переоценил.
Хаг провел по липкой от пота гриве своей лошади.
– Я беспокоюсь за Горена, – пробормотал он. – Ему ужасно не хотелось браться за это дело. Он старался держаться подальше от магии. И я прекрасно его понимаю, при таком-то наследстве. Никто не знает, вдруг из-за этого душа Малакея снова проснется.
Он посмотрел по сторонам. Менор, худой, с заострившимся носом, буквально висел в седле. Глаза почти закрылись, обмякшее тело раскачивалось в такт плавным движениям лошади. Казалось, бывший вор, больше похожий на мешок костей, вот-вот свалится на землю.
Молодой воин из клана Леонидаров сначала не поверил собственным ушам, потом прислушался и действительно разобрал жалобный голос друга, который пел себе под нос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64