Они мне помогли освободить мою мать.
Бульдр кивнул, став вдруг непривычно серьезным:
– Горен, позволь поблагодарить тебя за щедрость. Все гномы перед тобой в долгу.
– Ерунда, – отмахнулся Горен. – Давай прекратим рассыпаться во взаимных любезностях, а то никогда не закончим. – И грустно добавил: – Я буду по вам скучать.
– Как и мы по тебе, – проворчал Бульдр. – Но мы не потеряем друг друга из виду и обязательно встретимся. Сейчас у тебя много своих собственных дел, и мы бы только мешали. Для каждого из нас наступает новый отрезок жизни, а у нынешней истории очень хороший конец.
На прощание они последний раз обнялись.
Преодолевая множество ступеней, ведущих наверх, Горен испытывал странное чувство. С одной стороны, он боялся обсуждать дела с Уром, с другой – поговорить нужно было обязательно, чтобы перейти к новой главе своей жизни. Ур ждал на самом верху, опустив голову и полузакрыв глаза.
– Очень устал? – мягко спросил Горен.
– Я стар, Горен, – ответил дракон. – Я так мечтал полетать еще раз. Но клятва на крови сильнее всего остального. Я скован ею до самой смерти.
– Мне очень жаль, Ур.
– Не стоит. Потому что я вижу, какими героями стали шейканы, и буду служить с радостью. Служить именно тебе, Горен. Ты самое лучшее, что только мог создать Малакей. Его лучшее творение, хотя сам он к этому и не стремился.
Горен молча смотрел на Железные поля, которые до сих пор приводили в порядок после битвы и на которых продолжали гореть костры для павших. Отряды союзников уже ушли, забрав с собой большую часть раненых. А оставшимся еще какое-то время придется пользоваться гостеприимством Шейкура.
На востоке собирались темные тучи. Скоро начнется первый осенний дождь. Появятся лужи, станет холодно, а потом, весной, распустятся новые роскошные цветы и земля покроется зеленым ковром.
Значит, всё это – его земля, его, Горена Безотцовщины, когда-то всеми презираемого шейкана. Как давно это было. И больше никогда не повторится.
– Что ты видишь, Ур? – спросил он, переводя коричнево-зеленые глаза на дракона.
Ветер трепал его длинные черные волосы, ему показалось, что он слышит легкий шепот, который он принял за обрывки воспоминаний.
– Я вижу, что для Шейкура наступают хорошие дни, Горен. Конечно, Конвокация принесет страшные несчастья всей Эо, тут уж мы бессильны, разве что произойдет чудо. В постоянном изменении сокрыто будущее. Но то, что я сейчас вижу, дает повод как для отчаяния, так и для надежды.
– Объясни подробнее.
– Я уже говорил, что Конвокация разрушит многое, но не весь мир. И народ твой сохранится и дождется следующего расцвета. Я вижу новую землю, более цветущую и плодородную, чем эти заброшенные карстовые земли. И еще я вижу знамя, гордо развевающееся над армией. Шейканы – воины, не понаслышке знакомые со словом «честь», – спасут Фиару.
– Но наш народ слишком мал, пращур. И твоей драконовой крови становится все меньше. Наши силы истощаются.
– Нет, ибо ты, Горен, заложишь краеугольный камень новой магии, которая спасет шейканов от вымирания. Не задавай лишних вопросов, скажу только одно: часть Materia Prima все еще в тебе, и она способна зарождать жизнь там, где больше нет жизни. Слово «Драконокровный» приобретет новое значение. Но не об этом сейчас мои мысли, потому что тебе не нужно ничего предпринимать. Все получится само собой. Я просто хочу сказать тебе, что шейканы станут серьезной силой в борьбе за Эо и в будущем о них не станут говорить плохо.
– А что будет с тобой, старый друг? – тихо спросил Горен.
– Со мной? Умру, – ответил Ур. – Но это нормально. Все мы когда-нибудь умираем, а я, наверное, и так прожил больше отведенного мне срока. Но когда это время придет, я не буду последним драконом. Предсказываю тебе: однажды мой народ тоже вернется…
Горен, погруженный в мысли, спускался по лестнице.
«Правитель Шейкура, – думал он. – Значит, это случилось. Кто бы мог подумать там, в Лирайне, когда все надо мной смеялись? К этой роли я никогда не готовился. Ну что ж, почему бы не попробовать. Если не понравится, я в любой момент смогу уйти. Кто сможет меня остановить?»
В зале не осталось никого, кроме Крэйга Ун'Шаллаха, который ждал, сидя на троне с бокалом вина в руке.
– Тебе идет, – усмехнулся Горен. – Вот увидишь, однажды ты взойдешь на собственный трон.
– Не сглазь.
Ему просто показалось или на бледном, как луна, лице дрэгона на самом деле мелькнула улыбка?
– Часть народа с удовольствием посадила бы меня на трон, но, боюсь, если до этого дойдет, начнется гражданская война. Пока система каст так прочна, особам вроде меня там нет места.
– Подожди, Крэйг, ты ведь так давно живешь, ты переживешь Конвокацию, что бы ни случилось, и будешь жить еще и потом. – Горен, стоя у трона, рылся в мешке. – Несколько лет у нас еще есть, лет этак сорок, если быть точным. К тому времени я достигну возраста деда, когда с ним познакомился, так что научусь относиться ко всему спокойнее. Если, конечно, доживу, кто знает. – Наконец он нашел искомое и протянул Крэйгу. – Гримуар. Отдаю тебе, чтобы ты вернул его своему народу. В любом случае его лучше держать подальше от Раита.
Какое-то время Крэйг смотрел на драгоценную волшебную книгу:
– Ты знаешь, что отдаешь?
– Мне с ней нечего делать, Крэйг, да я и не знал никогда. Во мне ведь древнейшая магия, она существовала задолго до всех этих заклятий. Я, конечно, имею в виду, что она была во мне, потому что я ее выпустил. Возвращая liber sinistrorum, отдаю последний долг. Ты сам должен решить, что с ней делать. Хоть вообще уничтожь.
– Уничтожить ее я никогда не смогу, хотя это, вероятно, было бы лучше всего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64