Командование Юго-Западного фронта располагалось во Львове. Здесь Мария Ильинична оформила все необходимые документы. В ответ на ее прошение зачислить ее сестрой милосердия на Юго-Западный фронт 28 апреля 1915 года ей было вручено следующее удостоверение: «Предъявительница сего Мария Ильинична Ульянова состоит членом Врачебно-Питательного отряда Общества русских врачей им. Н.И.Пирогова. А потому прошу надлежащие власти оказывать ей полное содействие в ее деятельности, а также в свободном проезде по железным дорогам и на лошадях».
Здесь, на фронте, Мария Ильинична встретилась с Верой Михайловной Величкиной, женой Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича, которую знала еще по Женеве. Они поговорили об общих знакомых, Вера Михайловна дала ряд практических советов их врачу и всем членам отряда, весьма неопытным в организационных и практических делах. Условились держать связь; было очень приятно поговорить по душам с близким, все понимающим товарищем. Обменялись и новостями из-за границы. Встречи на фронте коротки. Когда Вера Михайловна уехала, Мария Ильинична долго думала о ней, женщине, видевшей свой долг в помощи страждущим.
За несколько месяцев, проведенных Марией Ильиничной в прифронтовой полосе, в полной мере проявился ее талант организатора. Города Львов, Станислав, Стрый, Коржев были забиты войсками и беженцами. Трудно было найти помещения для госпиталя, для развертывания походной кухни. Трудно выявить всех нуждающихся в крове, питании, одежде, в отправке в тыловые населенные пункты. Марию Ильиничну потрясли нищета, забитость, религиозность трудового люда.
Австрийцы изгнали из прифронтовой полосы все трудоспособное мужское население, остались старики, женщины, дети. Члены отряда составляют списки тех, кому необходимы паек, бесплатное питание. В полуразрушенных хатах, которые топились по-черному, их встречают глаза голодных детей и обезумевших от горя матерей. Крестьянки бросаются на колени, целуют руки, бессильно плачут. Над Галицией стоит общий вопль: «Хлеба!»
Опорным пунктом отряда становится небольшое карпатское село Тисменицы. А.С.Серафимович писал: «Тисменицы — типичное галицийское местечко: в центре густо, тесно и грязно стоят большие и малые каменные дома, униатская церковь, костел, синагога, школы; грязная базарная площадь, лавки и бесчисленное количество крохотных еврейских лавчонок, где обычно кипит своеобразная жизнь...
Наш отряд занимает большое станционное здание на самом краю местечка. Перед нами, налево — лесистые предгорья Карпат, прямо — зеленеющие поля, окопы да болотца, где, надсаживаясь, кричат лягушки, дергачи; а направо, как стрела, впивается в далекие синеющие перелески тонкая нить убегающего шоссе. По нем, курясь дымками, проносятся издали, как игрушечные, военные автомобили или тяжело и подолгу громыхают обозы, артиллерийские парки. Горизонт замыкается дымными очертаниями Карпат.
На станции — большие, звонкие, пустые комнаты, на стенах по черному полю надписи мелом на трех языках о прибытии и отходе изменивших расписание поездов — последние надписи торопливо ушедших бывших хозяев».
Членам отряда все нужно было организовать самим — доставать и вкапывать огромные котлы, варить пищу и распределять ее, доставлять продукты и составлять списки наиболее нуждавшихся.
Как только в окрестностях распространился слух о том, что в Тисменицах кормят голодных, со всех сторон потянулись к станции люди, нет, тени людей — худые, в отрепьях, с лихорадочно горевшими глазами. В очередях возникали ссоры, драки. Кто-то имел корову и все-таки пришел на пункт, женщины выталкивают ту, кормить которую считают несправедливым. Стон стоит над станцией, несмолкаемый плач детей. Сколько людей умерло тут же, на станции, не успев получить свой паек. Ряды голодных смыкаются, на мертвых не обращают внимания.
Члены отряда постоянно выезжают к линии фронта со специальными вагонами. Как-то на одном из фронтовых участков встретили коллег — санитарный поезд, организованный великой княгиней (сестрой царя) Ксенией Александровной. Здесь было вдоволь сахара, муки и других продуктов, прекрасно оборудованные кухни, но персонал не очень затруднял себя работой. В 6 часов вечера пункт закрывался, и тут уж глотка воды нельзя было допроситься. Появление пироговцев (так называли членов общества врачей имени Пирогова) было встречено с ужасом. «Ради бога, уезжайте! — заламывая руки, взывала одна из распорядительниц. — Вы соберете здесь всю округу! Ведь всех все равно не накормишь и не обогреешь». Но члены отряда решили не отступать. Маленький полустанок наполнился ранеными и голодными, походная кухня дымила не переставая. Пришлось поработать и дамам-благотворительницам. Серафимович смеялся: «Ну, пока мы здесь, хоть ведомости у них будут не фальшивы!»
Письма Марии Ильиничны из Галиции очень кратки, их единственная цель — успокоить мать и старшую сестру. Так, в мае, в период активных военных действий, когда австро-германские войска перешли в наступление, стремясь окружить русские войска, находящиеся в Польше и Галиции, Мария Ильинична пишет из Тисмениц:
«Дорогая мамочка!
Пишу тебе из Тисменицы, куда приехали вчера. Надеялась получить здесь ваши письма, но оказия их забыла, сказали только, что лежат во Львове два. На днях будет, вероятно, еще оказия, а не то сама съезжу во Львов за ними. Тогда напишу большое письмо, потому что не уверена, что это дойдет отсюда. Нового адреса не даю, потому что еще не знаю хорошенько, где обоснуюсь. Пишите пока на Львов. Я здорова. Публика у нас очень хорошая и заботливая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97