не дать высунуться. Агафон зажался в угол между поленницей и стеной бани и ждал, пока тот, что садил короткими, израсходует патроны. То, что бил один автомат, а не два, его сильно беспокоило. Это означало, что второй, возможно, пошел в обход, вокруг бани. Правда, тыл Агафону прикрывала поленница, но она же закрывала обзор. Соответственно второй неприятель мог подобраться незаметно и, внезапно выскочив, навтыкать Агафону свинцовых иголок. Вместе с тем всецело сосредотачиваться на ожидании удара с тылу не следовало. Тот, что загнал Агафона в угол, мог постепенно приблизиться и, сунув ствол за угол бани, не высовываясь, расстрелять Агафона.Но второй повел себя иначе. Продолжая постреливать, он перебежал к лежащим на земле товарищам и, ухватив за руки того, кого волокли ныне покойные молодцы, взвалил его на спину. Именно в этот момент Агафон хотел выстрелить, но углядел, что «ниндзя» потащил на спине не кого-нибудь, а Эльку, которая то ли ранена, то ли оглушена, но так или иначе — без сознания.С другой стороны дома, пробравшись между жердями изгороди, быструю перебежку совершил Гребешок, в три прыжка преодолев открытое пространство и очутившись возле Агафона. Тот, разумеется, бурной радости не выразил, обниматься и целоваться не стал, а просто выдернул «ТТ» и подал его Гребешку.— На, все восемь штук на месте. Давай обойди баню справа, а я тыл подержу…Гребешок, заполучив в руки оружие, несказанно обрадовался. Ему до жути надоело быть безоружной дичью. Он перебежал к углу бани, выглянул. И тут же шарахнулся назад, потому что по углу бани хлестнула короткая очередь из травы. Везение Гребешка измерялось лишь несколькими десятками сантиметров по вертикали, а по горизонтали — и того меньше. Чуть левее был бы — и лег бы трупом. Но Гребешок, прежде чем отскочил, за доли секунды успел углядеть, что «ниндзя» отходят к лесу. Тот, что впереди, тащил на спине Эльку, а замыкающий прикрывал. Шел пятясь и наблюдал за баней и двором. Агафон попробовал достать уходящих, высунувшись из-за поленницы, но тот, что пятился, стеганул очередью, и Агафон с чертыханьем и матом уронил пистолет — пуля ударила его в правую руку ниже локтя и провернула сквозную дыру. Агафон мог помолиться Богу, что пуля пришлась не в лучевую кость, а прошла через мышцу, но боль все равно была сильная, и стрелок из него был уже никакой. Гребешок, выставив из-за своего угла только ствол, пальнул наугад. Ему еще раз ответили, пули отсекли еще несколько щепок от угла рубленной «в лапу» бани. Тот, что уносил Элю, уже скрылся за деревьями, а второго на темном фоне почти невозможно было разглядеть. Да и попасть из «ТТ» с такого расстояния Гребешок не сумел бы, похитители ушли метров за семьдесят от бани. Конечно, сгоряча он пальнул пару раз, но это погоды не поменяло. Второй тоже юркнул за ближние сосенки и испарился.Гребешок подбежал к Агафону, пытавшемуся с помощью самодельной скрутки из полоски ткани, оторванной от майки, остановить кровь, ручьями бежавшую из руки, но тот заорал:— За домом гляди! И вокруг тоже! Может, еще кто есть… Но глядеть, как оказалось, не за кем. То ли «черных» приходило всего четверо, то ли другие ушли раньше, непонятно. Минут через десять из-за дома к бане вышли Налим и Луза, все извалянные в земле, обзелененные травой и мокрые от росы. Лица у обоих были обескураженные и какие-то сдвинутые.— Никого больше нет? — спросил Агафон у Налима.— Н-нет… — пробормотал тот, сильно морщась, как от зубной боли.— Ранен, что ли? — Агафон уже понял, что произошло нечто, психологически травмировавшее молодежь.— Нет, — ответил Луза за Налима. — У нас нормально. Там, в избе, эти … Короче, двух девок и инвалида — ножами. Насмерть. Головы почти напрочь отрезали. В горнице лежат, трое на одной постели, навалом…При этом воспоминании Луза не то кашлянул, не то икнул. Похоже, он давил подступающую к горлу рвоту.— Негритянку тоже? — спросил Гребешок, вдруг ощутив что-то похожее на волнение.— Какую негритянку? — удивился Луза, и Гребешок вспомнил, что Луза насчет Ксюши не в курсе. Но раз спрашивает, значит, мертвой не видел.Тут послышался истошный визг, и из-за угла подызбицы выбежала Ксюша. Растрепанная, в халатике на голое тело, с автоматом в руках. Такую точно можно было изобразить в 60-х годах на плакате «Африка борется!». Автомат был все тот же, старый «АКМС», который раньше был у Барбоса, а потом у Агафона. Должно быть, Элька его привезла с собой и показала Ксюше. Теперь афророссиянка была готова применить его на поражение.— Убью! — орала она, и Луза с Налимом шарахнулись в сторону. — Всех убью!Гребешок подскочил к ней, Ксюша бросилась ему на шею с воплем:— Все равно я их убью! Где они? Куда пошли?— Туда… — Гребешок неопределенно махнул рукой в сторону леса. Ксюша отпихнула его и бегом, размахивая автоматом, помчалась по тропке, протоптанной «черными» в высокой траве.— Куда ты, дура?! Стой! — запоздало крикнул Гребешок, но Ксюша уже унеслась метров на пятьдесят вперед. Ноги у нее были длинные и легкие. Миша потоптался на месте, а потом ринулся следом. За ним, без особых раздумий, тяжело затопал Луза.— Во ослы! — пробормотал Налим, глядя то на бледного и ослабевшего от раны Агафона, то на бегущую к лесу троицу. — Их же там почикают за милую душу.— Кровь надо остановить… — пробормотал Агафон, которого мутило, словно при морской болезни. — Поддержи, в дом зайдем…— Не пойду, блин, там мертвяки… Жуть!— Пошли, говорю! Боец ты или баба? Там тряпки есть, мне руку перевязать надо, понял?Налим, вздохнув тягостно, будто шел на казнь, подставил плечо, и Агафон оперся на него.— Нормально? — спросил Налим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164