— вдруг спросил Донатас.
— Вот я тоже об этом думаю…
. Я как в воду глядел. Десять граммов анаши, пять миллилитров опийной бурды, две единицы холодного оружия, две стреляющие авторучки и угнанный «Жи-гуль» — вот и весь результат проверки гостиницы «России». Закончились мероприятия поздней ночью, когда спать уже не хотелось,
В полтретьего мы написали последние рапорта. Донатас предложил подбросить меня до дома. Опер РУБОПа это не бедный муровец. У них служебных машин — тьма. Чуть ли не на каждого сотрудника. Так жить можно.
— Тебя до дома? — спросил Донатас, выруливая на улицу Разина.
— Нет, в «Националь». Мне гостиницы шмонать по нравилось.
— Гош, а давай зарулим в кабачок. Тут недалеко. Выпьем чашку кофе.
— На какие шиши бедному оперу в ночной кабачок?
— Меня там знают. Не обдерут.
— Поехали.
Вскоре красная «девятка» остановилась перед дверьми ночного кабака на стоянке рядом с «Ауди» и пятисотым «мерсом». Вышибала с помятой физиономией профессионального борца, увидев Донатаса, встрепенулся, подтянулся и как-то дисциплинировался.
— Здравствуйте. Давненько не были-с, — протянул он елейно, а хотелось, наверное, рыкнуть: сто лет тебя не видеть, а если видеть, то в гробу.
— Ваш притон еще не взорвали? — поинтересовался Донатас.
— Ну что вы. Порядок-с.
Мы прошли в подвальное помещение. Там клубился сигаретный дым. Народу было не так много. Обычная публика.
Несколько «мусульманских террористов» терлись в углу с русскими девахами. Какие-то воздушные мальчики в костюмах за тысячу зеленых пили дорогое вино. И еще здесь была блатота — куда же без нее нормальному кабаку? Пять морд — подросшее в последнее время нахальное рэкетирско-разбойничье поколение.
Увидев новеньких, они о чем-то зашушукались, залыбились. Они были в том состоянии подпития, когда есть и желание, и силы кого-нибудь вздуть. Я такие ситуации чувствую. А Донатас — еще лучше. Кабацкие разборки — его стихия.
Он подошел к бандюгам.
— Чего, щенки? У вас проблемы? Сейчас снимем. Вместе с головами.
— Чего?
Один, побольше по габаритам, стал приподниматься. Донатас, обрадовавшись, примерился звездануть его в ухо. Но тут выпорхнул бармен, цыкнул на распоясавшихся нахалов.
Прошептал что-то на ухо здоровому. Они как-то сразу завяли.
Донатас разочарованно поморщился. Он уже настроился на добрую потасовку. Бармен, расплывшийся примерно в такой же заискивающей улыбке, что и вышибала у входа, повел нас к столику в углу, подальше от чьих-то ушей.
— Чего это у тебя за поганцы завелись? — недовольно спросил Донатас.
— Долгопрудненские. Но они тихие. В зале обычно не дерутся. Правда, говорят, ограбили на днях поблизости кого-то, но заяву никто не писал. Урки они в принципе неплохие.
— Хороший урка — или мертвый, или битый, — заметил Донатас. — Надо у тебя опять порядок наводить.
— Ох, Донатас Магомедович, мы сами как-нибудь.
— Ну смотри… Так, нам кофе. И чуть бренди. Пирожных. Понял?
— Я мигом.
Он упорхнул. Донатас блаженно вытянулся на мягком стуле.
— Чего это они такие вежливые? — спросил я.
— Да у них тут такой притон был. Несколько раз к ним с СОБРом заглядывал. Вот и выучил культуре обслуживания.
Представляю, что творилось, когда Донатас с костоломами из спецотдела быстрого реагирования наводил тут строгую законность. Понятно, почему персонал такой вежливый.
— Теперь кабаки запретили выставлять, — вздохнул Донатас. — Мешаем, видите ли, бандюгам культурно отдыхать.
— Правильно. Вы как ни выставите, обязательно кому-нибудь из чиновников достанется, кто в этих кабаках с бандитами кучкуется.
— Все сгнило в государстве Российском, — вздохнул Донатас. — Даже кабак не выставишь.
Вскоре бармен принес кофе, пирожные и графинчик с бренди. Я был голоден, как волк, и начал уминать все довольно резво. Донатас тоже.
— Ты чем сейчас занят? — спросил он, пережевывая кусок ветчины.
— На новую линию посадили.
— Какую?
После моего объяснения, естественно, последовал веселый жизнерадостный смех.
— Я бы вместе посмеялся, да не до смеха, — обиделся я.
— А чего, работа не бей лежачего. Отдохнешь, о смысле жизни подумаешь. А через годик на другую линию перейдешь.
— Годик, ха. Меня, может, уже через неделю грохнут. Тут такая чертовщина.
— Рассказывай. И я рассказал.
Донатас выслушал меня с непритворным интересом. Особенно, как члена уфологического клуба, его увлекли всякие потусторонние сферы.
— Борятся с бесами, убивая их носителей? Остроумно. Но вообще-то так от беса не избавишься. Он тут же найдет себе другого человека. Их нужно изгонять обрядом экзорсизма.
— Донатас, ты что, в эту чепуху веришь?
— А то нет… Значит, говоришь, исчезают психи, — он плеснул в кофе бренди и тщательно размешал. — У меня та же ситуация. Только исчезает братва. Из серьезных бригад.
— У них работа такая. Сегодня при деньгах и женщинах. А завтра исчез.
— Нет, тут не обычные разборки. Что я, разборок не видел. Грохот очередей, взорванные многоэтажные дома. Развороченные трупы. В лучшем случае запихнут в машину и закопают в лесу. Здесь же все шито-крыто. Ювелирная работа. И пропадают самые агрессивные отморозки.
— Думаешь, работает одна группа?
— Да. Притом достается от нее всем бригадам. Но больше всего «спартаковцам». У бандитов паника. Они не знают, откуда ветер дует. Вон, Миклухо-Маклай перепуган, со стороны убивцев приглашает, к войне готовится. Змея выписал.
— Это которого мы сегодня в гостинице отделали?
— Его. От хорошей жизни с таким уродом, как Змей, не свяжешься. Паника, Гоша.
— Может, коллеги из безопасности работают? Или пресловутая «Белая стрела»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60