Тетки, только что стянувшие телогрейки или отбежавшие от кухонной плиты. Элегантные дамы, вылезшие на солнечный свет из пыльных библиотечных подвалов или оторвавшиеся от нотных тетрадей. Вечно ржущая, быстрая и шустрая молодежь. Пропахшие солярой здоровяки, которые, расчуствовавшись от слов оратора, аплодировали широкими, похожими на лопаты ладонями и хриплым рыком ревели: «Долой гадов!» Объегоренные, не уверенные ни в настоящем, ни в будущем, доведенные до морской болезни десятибалльной качкой, в которую занесло корабль «Россия» со ста шестьюдесятью миллионами пассажиров, все эти люди в этот момент вновь были переполнены энтузиазма и опять пытались уцепиться за мираж.
Были здесь и вечные завсегдатаи подобных тусовок. Пара священников, чьи лица обошли все журналы. Несколько бомжей — они жили за счет телевидения, которое постоянно снимало их как обобщенное лицо оппозиции. Волосатый мужчина, на спине которого висел плакат: «Куришь, пьешь вино и пиво — ты сторонник Телявива». Сновали деловитые жучки, активно собирающие пожертвования на «Партию обманутых». Подавали им охотно и много, с какой-то непонятной радостью.
— Граждане, разойдитесь. Ваш митинг не разрешен. Вы нарушаете закон, — время от времени слышался ор милицейского матюгальника. С таким же успехом можно было призывать скалу подвинуться.
Естественно, партии восьмидесяти процентов населения унизительно выпрашивать у «прихвостней воров» из мэрии разрешение на митинг. В стороне стояли цепочки омоновцев в серых комбезах, со щитами, резиновыми дубинками и в касках.
Вид у них был жадно выжидательный. Некоторые любовно поглаживали дубинки. А вот и знакомое лицо — топором рубленое, притом рубил его явно не знаток своего дела. Это наш замначальника ГУВД, боевой генерал, завоевывавший воинские почести, ордена и славу на разгонах демонстраций, любивший это дело и слывший в нем большим знатоком. Его присутствие для знатоков звучало как сигнал — бить будут.
Выглядел он скучающим и недовольным — бить пока было не за что. Поганое либеральное сюсюканье — приказ применять силу только при наличии хулиганских действий, грозящих перерасти в беспорядки. Пока же — никаких хулиганств, только призывы свергнуть, растоптать. Да еще весело пел хор:
«Будьте здоровы, живите богато, Покуда позволит вам ваша зарплата. А если зарплата вам жить не позволит, Тогда не живите, никто не неволит»… ОМОН скучал. Выступления продолжались.
— Слово представителю наших дорогих пенсионеров. Крепкая бабка с клюкой забралась на трибуну.
— Милочки мои, что же деется-то! Пенсии внучку на водку не хватает. На паперти подавать почти перестали. Надо охломонам, народ затиранившим, по мордасам! По хребтине! Чтоб пенсию давали. И чтоб людя зажили и на паперти снова бы подавать начали!
— Спасибо, Валентина Ивановна. А теперь слово представителю трудящегося фермерства, — радостно кричал Шлагбаум-Троцкий-Сидоров.
— Свинья сдохла, комбикорм гнилой дают, — возопил одетый в фирменный костюм статный фермер. — Везде мздоимство и подкуп. Кончать это надо. И кой-кого тоже кончать.Так ведь и за обрез народ возьмется. А что, прадед мой брался, и мы возьмемся!
Народ все прибывал. Но обычным обывателям же были чужды кипящие здесь страсти. Обыватели обходили сборище стороной, таща с выставки достижения народных хозяйств Японии, Тайваня и других стран Юго-Восточной Азии коробки с «Тошибами», «Хитачи» и «Сони».
Неожиданно на трибуну вспорхнула пожилая дама и возбужденно закричала:
— Нас опять обманывают! Те, кто в толпе собирает средства на партию, жулики! Мы принимаем деньги только в штаб-квартире!
Толпа возмутилась. Толпа зашумела. Начали выискивать негодяев, собиравших деньги, но тех давно простыл и след.
Между тем митинг приобретал все более базарный характер.
— Мы предоставляем слово всем. Даже тем, у кого другое мнение, — вещал Шлагбаум.
На трибуну вскарабкался бородач антисанитарного вида.
— Судари, господа! Что вы тут говорите? Искать виноватых — последнее дело.. Наше благосостояние зависит только от нас. Не дерите горла на митингах. Идите на заводы точить болванки. Идите в переходы торговать джинсами. Пока мы, как всегда в этой стране, будем драть горло на митингах, нам не войти в цивилизованный мир, а так и оставаться лапотниками!
— Мы уважаем любое мнение, — согласился Шлагбаум благосклонно. — Я бы даже поспорил с товарищем, если бы он не был просто недобитым ренегатом, негодяем и провокатором.
Бородача стащили с трибуны и пинками погнали из круга.
Самое интересное началось через несколько минут. Из-за памятника Космонавтам двинулся засадный полк, ножом взрезая праздношатающуюся толпу у метро. Взметнулись вверх плакаты.
Ряды были не слишком многочисленные, но дисциплинированные и стройные. Это шла на разборку партия «экономического освобождения» — надежа и опора крупного капитала. Почему-то большинство из партийцев походили не на крупных капиталистов, а на инженер-оборванцев из почтовых ящиков и ВНИИ. Лидерша партии Валерия Стародомская скрывалась от прокуратуры России в конспиративных подвалах, ей, несмотря на почтенную дурдомовскую справку, очень хотели предъявить обвинение в подстрекательствах к террактам, разжиганию национальной розни и призывах к геноциду русского населения.
Другой босс партии Константин Подосиновый колдовал, как истиный алхимик, на своей бирже. Но зато рядовые бойцы партии шли бороться с красно-коричневой чумой не на жизнь, а на смерть. Над «экономическими освобожденцами» колыхались плакаты.
«Лопух — находка для фашиста».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60