Но англичанин не захотел спать в кубрике. Объяснил, что одет достаточно тепло, может лечь снаружи, не хочет стеснять хозяев помещения. Уговоры не помогли… Медведев дал ему свою плащ-палатку.
О'Грэди вышел.
Медведев минуту спустя выглянул наружу. Летчик устраивался под скалой, в стороне от входа. Завертываясь в плащ-палатку, дружески кивнул Медведеву. Затих на камнях…
— Боцман! — тихо позвал Медведев. Агеев приподнялся.
— Вам свежим воздухом не хочется подышать? Гость наш снаружи лег. Составьте-ка ему компанию.
Агеев вышел, захватив ватник.
Так быстро сгустилась осенняя ночь, что трудно уже было рассмотреть Марусю, в новом матросском костюме похожую на стройного юнгу.
— Ложитесь на койку, — мягко сказал Медведев. — Там одеяло, укройтесь.
Она молча скользнула к койке, завернулась в одеяло.
Медведев сидел около передатчика. Почти полная тьма была в помещении, лишь тусклым прямоугольником виднелся наружный выход, чуть вырисовывалось окошечко наверху. Снаружи свистел ветер.
Женщина спала неспокойно, приподнималась, простонала несколько раз.
То и дело Медведев взглядывал на светящийся циферблат ручных часов…
Как медленно тянется время… Мысли о Насте, об Алеше, воспоминания, мечты о будущем, как искры, кружились в мозгу…
В полночь он разбудил Агеева, лежащего рядом с летчиком, у скалы. Боцман встал беззвучно, ушел сменить Кульбина. Кульбин вошел в кубрик, притопывая ногами.
Холодно, Василий Степанович?
Так-то не холодно, только ветром продувает насквозь.
Хорошо. Значит, завтра тумана не будет… Вахта спокойно прошла?
Вахта нормальная, товарищ командир.
Ложитесь, согревайтесь. Когда нужно будет, я вас разбужу.
Кульбин лег рядом с Фроловым, сдерживая судорожную зевоту. Снова Медведев сидел у рации, смотрел в темноту широко открытыми глазами… То и дело выглядывал наружу, видел смутные очертания по-прежнему спящего О'Грэди.
Уже перед рассветом разбудил Кульбина. Сперва хотел поднять Фролова, но сигнальщик спал как убитый. Кульбин проснулся без труда.
— Посидите, Василий Степанович, у рации. Я сейчас сюда боцмана пришлю.
Он вышел наружу. Ветер шуршал по камням, снизу доносился глухой гул океана.
Площадка наклонно шла вниз, ко входу в ущелье.
— Приставить ногу, — послышался из темноты голос Агеева. И мгновение спустя: — Подходите, товарищ командир.
Медведев не различал боцмана, как ни всматривался в темноту.
Вы разве видите меня, старшина? В такой тьме?
Нет такой тьмы, товарищ командир, в которой ничего бы не было видно. К тому же у вас небо за спиной, ваш силуэт ясно вижу.
Никаких происшествий на вахте?
Все нормально. Один раз будто кто подошел со стороны кубрика, я окликнул — молчок. Может быть, ветер… Он по камням так и скачет.
Спать очень хотите, старшина?
Да не особо… Как-то тревожно на душе, товарищ командир.
— Тогда пусть Кульбин еще поспит. Посидите у рации. Ему завтра работы много, пусть отдохнет хорошенько.
— Есть, — ответил, уходя, боцман.
Старший лейтенант прислонился к шершавому, влажному граниту, поправил на шее ремень автомата. Зубчатый гребень обрыва стал вырисовываться яснее; небо из темно-синего становилось серым. Четче выделялись длинные полосы черных облаков…
Ветер шуршал по камням. Утих было совсем. Потом стал дуть сильнее, пронизывая до костей.
Уже было совсем светло, небо наливалось розовым и зеленым, когда из-за скалы показался Фролов, застегивая на ходу ватник, поправляя подшлемник. Вытянулся, не доходя двух шагов:
— Разрешите принять вахту, товарищ командир?
— Как выспались?
— Сон и выпивка, товарищ командир, такое дело: их всегда не хватает. Но парочку снов просмотреть успел.
— Умойтесь, закусите и сменяйте меня.
Фролов встал у ручейка на колени, умылся, утерся полотенцем, вынутым из кармана.
— Кушать не хочется, товарищ командир, а вот мне бы перекурить перед вахтой. Сон отбить окончательно.
— Как летчик?
Проснулся только что, глаза протирает и уже свой портсигар в пальцах крутит. Поздоровался, как виноватый…
Ладно, идите курите. И Кульбину скажите, чтобы у боцмана вахту в кубрике принял.
— Мы в один момент. — Фролов исчез за скалой. Теперь, когда рассветная роса блестела на скалах, и клочья синеватого тумана нерешительно качались в каменных складках, и все ярче разгорался горизонт, Медведеву нестерпимо захотелось спать. Под веками был словно насыпан песок, автомат казался необычно тяжелым.
С трудом дождался Фролова, передал ему вахту, пошел к кубрику.
Летчик, розоволицый, как видно отлично выспавшийся, дружески кивнул ему, докуривая сигарету.
Женщина сидела на камне, в стороне. Она казалась тоньше, стройнее в своем наспех сметанном матросском платье. Ее волосы были распущены. Откинула их назад, неподвижно смотрела вдаль…
Медведев еле добрался до койки. Показалось, заснул, стал падать в глубокий блаженный мрак, еще не успев опустить голову на подушку…
Он проснулся от чьих-то настойчивых прикосновений. Над ним стоял Агеев.
Пора вставать, старшина?
Вставать-то не пора: вы только минут десять как глаза завели… Выйдемте, товарищ командир.
С удивлением Медведев увидел: боцман держит в руках серовато-белый сверток.
Вышли наружу. Агеев отвел Медведева почти к самому гребню. Развернул рваный халат.
Этот халат, товарищ командир, что наша гостья носила, был в расселину, за обрывом, одним концом засунут. По ветру, как флаг, развевался. Мне на него наш мистер указал.
О'Грэди?
Так точно… Я, перед тем как ложиться, в обход по камням пошел. Боцманская привычка — палубу осматривать, все ли в порядке. Вдруг он меня догоняет, указывает на скалу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46