— Ее голос был тихим, как вздох. — Можно, посмотрю, что с ним?
Конечно, разумеется… Если бы вы могли помочь ему… Вот походная аптечка.
Медведев поднял Кульбина, вынес наружу.
Василий Степанович похолодел. Медведев отнес его в сторону, уложил на камнях, с головой укрыл плащпалаткой. Присел рядом, стараясь сосредоточиться.
Наступил солнечный, ветреный день. Дул норд-ост.
«Верно, море свежеет», — подумал Медведев, — глухой гул морского прибоя доносился снизу.
Что делать? Сегодня начнется десант, корректировка необходима… Закрыл глаза — и вдруг из мрака надвинулось лицо виновника катастрофы, веселое, хохочущее, с круглыми глазами в кровяных жилках и медной щетинкой над верхней губой. Доверился ему, как дурак!.. Вспоминал все происшедшее шаг за шагом…
Конечно, это переодетый гестаповец — не англичанин… Недаром боцман говорил: носит чужой костюм… Вот почему он отнял вчера сигарету у Фролова: хотел отравить его во время вахты, а потом побоялся выдать себя. А сегодня отравил разом двоих, отвлек от себя внимание развешенным халатом… Ровно на столько времени, чтобы успеть убить радиста, испортить рацию… А рация? Конечно, сломал ее.
Он бросился обратно в землянку.
Маруся склонялась над Фроловым, стараясь удобнее уложить на койке…
Медведев нагнулся над передатчиком, сдвинутым в сторону, забрызганным каплями крови.
Торчала порванная проволока, блестели осколки стекла. Но запасной комплект? Успел его поломать диверсант?
Нет, вот он стоит, тщательно упакованный. Запасливый Кульбин спрятал его в углу, за койкой. Медведев нетерпеливо развернул запасные части, стер с рации кровь, стал чинить передатчик.
Он оторвался от работы, только чтобы взглянуть на Фролова. Сигнальщик спал, его дыхание стало ровнее и тише. Маруся сидела на койке, глядя Фролову в лицо.
Он должен скоро очнуться… Я сделала все, что могла…
Спасибо, — мягко сказал Медведев.
Он мгновение подумал. Взял со стола свой заряженный автомат.
— Хочу вам дать поручение… Из автомата стрелять не умеете? — Она покачала головой. — Тут особой науки не нужно.
Подошел к койке, показал, как обращаться с автоматом.
— Вот, возьмите его, встаньте там, где нес вахту Фролов. Если кто покажется из ущелья, стреляйте прямо очередью, чтобы предупредить меня. На близком расстоянии, не промахнетесь.
Опять уловил в ее глазах то прежнее непонятное выражение. Но робости, неуверенности не было теперь в ее движениях.
Вы… больше не подозреваете меня? — тихо спросила Маруся.
Конечно нет… — Он досадливо нахмурился. — Это было хитро разработано тем фашистом. Ему нужно было отвлечь внимание от себя: он знал, что боцман все время следит за ним… Только как он отыскал в скалах этот халат?
Когда засовывала его среди камней, мне показалось, кто-то смотрит сзади. Оглянулась — никого. Я думала, может быть, вы…
Она замолчала. Медведев видел: у нее на губах дрожит какая-то невысказанная фраза. Она стояла у выхода, как бы ожидая, будто собираясь что-то произнести…
Молча она вышла из кубрика.
Он снова нагнулся над рацией. Заменял часть за частью, соединял порванные провода. А в глазах стояло лицо Маруси, лицо девушки-старухи. Все они прошли сквозь эту муку. Неужели и Настя?.. Он старался отвлечься, думать о другом и снова представлял себе лицо Насти, изуродованное месяцами страшного рабства.
Но образ Насти затерялся где-то в сознании… Сейчас он мог думать только о деле, только о том, что нужно противопоставить диверсии врага!
И в то же время все яростнее и торопливее восстанавливал рацию. Утратил представление о времени. Ужаснулся, взглянув на часы…
Почему не вернулся Агеев? Нет ли в видимости кораблей десанта?
Он вышел из кубрика.
Подполз к верхнему гребню скал, выглянул.
Как всегда, берег был дик и безлюден с виду, океан грозно гудел, рос прибой, увеличилась пенная линия вдоль береговых извилин. Четкой, будто приподнятой над морем чертой вырисовывался горизонт.
«Свежая погода идет!» — подумал привычными мыслями опытного морехода. Но небо еще было чисто, скалы теплы от прямых солнечных лучей.
Снова вернулся в кубрик, согнулся над аппаратом. Основные части уже заменены. Но аппарат молчит — он так же мертв, как его хозяин, лежащий снаружи.
Все пропало, пост не сможет давать корректировку. По собственному легкомыслию, из-за преступной доверчивости он, командир поста, сорвал всю операцию, обманул доверие флота… Правда, мог бы быть еще один выход…
Услышал глубокий вздох за спиной, шуршание сухой морской травы.
Фролов, поднявшись на койке, смотрел с недоумением, с испугом.
— Что это, товарищ командир? Неужто на вахте заснул? В голове жернова ворочаются…
Медведев коротко рассказал все.
— Вася!.. — только и мог вымолвить Фролов. — Вася погиб!.. Разрешите, взгляну на друга…
Он вышел шатающейся, неверной походкой. Медведев опять склонился над рацией…
Нет, он не может исправить аппарат…
Через несколько минут вернулся Фролов.
Вошел сгорбленный, сразу постаревший, глаза ушли глубоко под длинные ресницы.
— Лежит, будто спит…
Фролов всхлипнул, закусил пухлую губу. Крепился изо всех сил, но две прозрачные слезинки вдруг скатились из-под ресниц, оставляя полоски на смуглой пушистой коже.
Товарищ командир, это ведь он говорил: «Слезы матроса наравне с кровью ценятся…» Я бы за него, верьте слову, всю кровь отдал… Закадычный мой дружок… А боцман? Неужто и он… погиб?
Нет, я думаю, Агеев вернется. Он за диверсантом погнался… За летчиком этим… — глухо сказал Медведев.
Фролов горестно взглянул на него.
— Вот ведь какой хитрый волк] Утром подъехал ко мне, будто извинялся за вчерашнее:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46