— Позвольте представить вам, дорогие мои, — несколько театрально, не свойственным ему фальцетом возвестил Николай Николаевич, — генерала Фанфалькина, Эраста Петровича. В настоящее время возглавляет специальное ведомство Главного штаба. — И так как все напряженно молчали, профессор помялся и добавил: — Да… Особо ответственное ведомство, особые миссии.
Барышни сделали легкий книксен. Елизавета Викентьевна протянула генералу руку, тот шагнул вперед и почтительно склонился над ней. Генерал вовсе не походил на террориста — профессорская жена заметила небольшой шрам на щеке, а над левым ухом — седую прядь.
— Прошу вас, ваше превосходительство, изложите еще раз цель вашего визита. — В голосе профессора слышалось странное волнение.
Елизавета Викентьевна устроилась на диване, барышни чинно расселись по стульям. Генерал отступил к середине гостиной и разомкнул уста. От его переливчатого глубокого баритона девичьи сердца затрепетали.
— Прошу прощения за внезапность и неурочность моего визита. Но я военный и привык действовать решительно, тем более когда наступает пора боевых действий. Я пришел просить у вас руки вашей дочери.
Елизавета Викентьевна от неожиданности приоткрыла рот.
— Какой дочери? — нетерпеливо подстегнул профессор.
— Я прошу руки вашей дочери Брунгильды Николаевны.
Ошарашенные женщины безмолвствовали. Глава семейства был чрезвычайно доволен произведенным эффектом: он потер руки, заложил их за спину и заходил от окна к дверям и обратно.
— Вот так, дорогие мои, поступают настоящие мужчины! И в наше время так же поступали. Пришел, увидел, победил! То есть увидел, пришел и просит руки. Чувствую родительскую гордость. Как будто я могу быть вершителем судеб. Но… Времена ныне прогрессивные. Родителей никто не слушает, милостивый государь Эраст Петрович. Если кто решил замуж выскочить, выскочит и без родительского благословения. Так что прошу, ваша судьба в ваших руках. Обращайтесь прямо к предмету вашей страсти.
Профессор с ехидным любопытством воззрился на генерала.
Тот, ни мало не смущаясь, перевел взгляд больших серых глаз на Брунгильду. Опустился на одно колено и, глядя снизу вверх на побледневшую красавицу, значительно произнес:
— Глубокоуважаемая Брунгильда Николаевна! В ваших силах сделать меня самым счастливым человеком на свете! Предлагаю вам свою руку и сердце.
Брунгильда молчала; ее бледные, как мрамор, щеки окрасились нежным румянцем, между бровей появилась крохотная вертикальная складочка, свидетельствующая о напряженной работе мысли.
— Отвечай же, — шепнула Мура и легонько толкнула сестру локтем в бок. — Ты согласна?
Елизавета Викентьевна беспомощно оглянулась на мужа и, не встретив поддержки, укоризненно обратилась к коленопреклоненному генералу:
— Да как же она может быть согласна?! Вы нам совсем незнакомы. Да и она видит вас сегодня впервые. Как же так скоропалительно!?
— А вам не придется ехать воевать с Японией? — пришла на помощь матери Мура: ей показалось диким, что ее сестра вдруг исчезнет из дома.
— Нет, я на фронт не поеду. В первую очередь задействуют Сибирский военный округ, возможно, частично Казанский. Маньчжурскую армию, Забайкальскую казачью бригаду, разумеется. — Генерал Фанфалькин не отводил гипнотического взора от Брунгильды. — Я служу в Главном штабе, выполняю особые поручения. — Он понизил голос: — Иногда они требуют скорых и неожиданных поступков. И тайны.
— Но все-таки, дорогой Эраст Петрович, — не сдавалась профессорская жена, которой взволнованный взгляд мужа придавал сил — вероятно, он с такими же интересом и страстью наблюдает за своими химическими реакциями! — Может быть, вам следует сначала поближе узнать э-э-э… В общем, познакомиться…
— Может быть, — вежливо, но формально откликнулся претендент на руку и сердце многообещающей столичной пианистки. — Так вы принимаете мое предложение?
Брунгильда Николаевна уже преодолела минутные колебания: складка меж бровей разгладилась, губы тронула улыбка, голубые глаза смотрели с пониманием. Она протянула узкую ароматную ручку генералу, и он тут же с чувством поцеловал ее.
— Встаньте! Довольно! Я должна… — глубоким певучим контральто произнесла Брунгильда. — Я согласна стать вашей женой!
ГЛАВА 5
Доктор Коровкин не мог припомнить, видел ли он когда-нибудь такой накал умоисступления, который явил его растерянному взору Карл Иванович Вирхов. Следователь Окружного суда, кажется, готов был зубами растерзать несчастного извозчика, так подробно и обстоятельно отвечавшего на задаваемые ему вопросы.
— Как?! — ревел Вирхов, тряся мужика обеими руками за отвороты тулупа. — Ты не знаешь, кто такой Вирхов? И ты смеешь мне это говорить? Издеваешься?
Съежившийся извозчик, пытаясь вырваться из цепкой хватки седока, пригибал голову, видимо, боялся, что барин может и кулаком в зубы двинуть.
— Зачем же вы безобразничаете, ваш сияство? Зачем невинных терзаете? — неожиданно плаксиво выкрикнул он.
— Карл Иваныч! Карл Иваныч! — Доктор поспешил выбраться из-под полости. — Да ведь у несчастного сейчас паралич случится. А он еще может быть полезен. Вы же не в шинели — кто же догадается?
Доктор соскочил с саней на заснеженный тротуар и, полуобняв Вирхова, с некоторым усилием добился ослабления вирховской хватки. Возница дернулся и, немного отбежав, зорко следил за беснующимся барином.
— Карл Иваныч, — шепнул доктор следователю, — все-таки неудобно, вы при исполнении…
— Вы правы, дорогой мой, — Вирхов обмяк, — но если б вы побывали сегодня в моей шкуре, вы бы не так взбесились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69