Вирхов расстегнул верхнюю пуговицу мундира.
— Вот увидишь, теперь город охватит эпидемия шпиономании, — с досадой изрек Фрейберг, — начнут ловить японских шпионов.
— Да у нас в столице и японцев-то по пальцам пересчитать можно, — ответил Вирхов, каким-то шестым чувством угадавший за спиной присутствие необычного азиата, и бросил на него взгляд через плечо.
— Вся надежда на Бадмаева. — Фрейберг понизил голос: — Недаром он катался по тем краям под видом торговца, коммерсанта. Если успел создать русскую резидентуру, информацию о шпионах достанем. Невинные не пострадают.
— Мне только японцев и не хватает, — пробурчал Вирхов, заметно расслабившись после кружки пива. — Мало того, что эсеры-бомбометатели наводнили город, так еще и бытовые убийцы, всякие кошечкины, будут разгуливать на свободе. Вот, оказывается, для чего потребовалась нашим прогрессистам судебная реформа! Вот за что погиб государь Александр-Освободитель! Чтобы безответственные краснобаи, оболванивая обывателей-присяжных, могли разводить турусы на колесах, избавляя преступников от возмездия.
— Совершенно согласен с тобой, мин херц. — Фрейберг потер волевой подбородок, самую выразительную часть своего лица. — То, что я сегодня слышал, ужасно. Обычный мужик, пьяница и разгильдяй, которого отовсюду выгоняли из-за воровства и лености, зарубил бедную мученицу-жену и своего же ребенка. При чем здесь освобождение народа из-под ига? При чем здесь Афродита и Жанна д'Арк? Чистой воды демагогия. Зато господин Пасманик, чье красноречивое словоблудие завтра же восхвалят все газеты, не будет знать отбоя от клиентуры. Он этого и добивается! Барышей! А вовсе не торжества закона!
— Кстати, милый Карл, не пояснишь ли мне по дружбе: а что тебя привлекло в этом процессе? — Вирхов почувствовал некоторое душевное облегчение, услышав из уст друга свои собственные гневные выводы.
— Все очень просто, мин херц, — искренняя улыбка, как всегда, сделала жестковатое лицо Фрейберга необъяснимо красивым. — Предвидел фурор. Хотел убедиться, что этот нищий убийца-пьяница лишь орудие в руках злоумышленников.
— Я устал от загадок, — немного капризно пожурил друга Вирхов.
— Да что ж тут загадочного? Кто-то же нанял этого адвоката для защиты ничтожного Кошечкина, умственно отсталого убийцы? Кто-то пытается вознести краснобая на вершины общественной мысли!
— И что, среди публики ты узрел будущих клиентов проклятого адвоката?
— Любезный Карл Иваныч, — мягко уклонился от ответа Фрейберг, — среди публики есть те, кто обращался к моим услугам. Сам понимаешь, по весьма щекотливым вопросам. Так что за умолчание прости. Однако в голове моей хранится целая энциклопедия человеческой низости, мошенничества и негодяйства.
— Человек слаб, это я понимаю, — Вирхов опять впал в уныние, — но мне не нравится, что ты исповедуешь Достоевского.
Фрейберг откинулся на спинку стула и сдержанно, но от души, рассмеялся.
— Ты про что? Про то, что человек широк, слишком широк? На самом деле широтой обладает совокупное человечество. А сам человек узок, до скуки узок. Видит фрагмент реальности, а думает, что понял мироздание! Улетел духом к звездам! Узкий человек, пестренький, рабски преданный двум-трем мыслишкам, что едва отличаются от инстинктов. Нечто среднее между соколом и вороной. Может быть, сапсан, есть такая хищная степная птица…
— Слышал, — Вирхов оторопело воззрился на друга, — покойный батюшка их любил. Сам видел, когда в приволжских степях проживал ребенком. А к чему ты клонишь?
Вирхову казалось, что друг поддразнивает его. Знает что-то, а недоговаривает. С неделю назад его помощник Павел Миронович Тернов сообщил, что на Сенном рынке шепчутся: якобы орудует в столице неизвестная прежде банда, «Черный сапсан». Да подобные слухи частенько оказывались плодом народной фантазии, чистым вымыслом.
Приятели, погруженные в беседу, не заметили, как на пороге ресторана появился новый посетитель. Только когда их щек коснулось легкое дуновение холодка, ползущего из приоткрывшейся в вестибюль двери, они одновременно повернули головы.
Там стоял стройный молодой брюнет приятной наружности. Услужливый официант, готовый проводить нового клиента к свободному столику, замер перед ним в полупоклоне.
Но вместо того, чтобы последовать за официантом, посетитель опустил руку в карман сюртука. И в следующую секунду Фрейберг и Вирхов увидели, что он преспокойно вынул из кармана револьвер, обратил взгляд в их сторону и хладнокровно прицелился.
Расслабившийся Вирхов достать оружие не успел — раздался выстрел. Оглушенный следователь ощутил резкий толчок справа и вместе со стулом рухнул на мраморный пол ресторана «Лейнер».
ГЛАВА 2
— Нет, Зиночка, из этой затеи наверняка ничего не получится, — возразила своей сокурснице-бестужевке Мария Муромцева, хорошенькая синеглазая брюнетка. — Родители не отпустят тебя на фронт. Не лучше ли ухаживать за ранеными здесь, в Петербурге?
Зина Безсонова, которую можно было бы назвать привлекательной, если бы не бесцветные брови и бледные губы, не знакомые с помадой, откинула со лба прямую соломенную прядь.
— Но там, на Дальнем Востоке, служит мой жених, — упорствовала она, скользя рукой по перилам и поспешая за подругой к выходу из здания на Васильевском, где проходили занятия бестужевок. — Я места себе не нахожу.
— Но чем же ты его спасешь? — недоумевала Мура. — Ведь он на корабле. И еще ничего толком неизвестно. Говорят, что сильно пострадал «Ретвизан».
К полудню с помощью телефона и слухов все знали, что при неожиданном нападении японских миноносок на Порт-Артур получили пробоины броненосцы «Ретвизан», «Цесаревич», крейсер «Паллада», правда, серьезность повреждений оставалась невыясненной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69