– Поболтать? – сказала Хироко, явно забавляясь. – Почему бы и нет, хотя я заметила, что мужчины обычно большие болтуны. Когда они возвращаются с рыбалки, то соперничают друг с другом, рассказывая истории о своих уловах. Никто этому не верит, но это им не мешает. Впрочем, я тоже заболталась… У моей матери есть подруга, одна из тех, кого я вижу сейчас через окно, и она останется с мадам Блисс, но прежде отведет твоего друга, уважаемого доктора, к старому Моноли. Если твой друг будет слушать так же жадно, как Моноли говорить, едва ли тебе удастся разделить их в этой жизни. Ты позволишь мне на минуту удалиться?
Когда она ушла, Тревиз повернулся к Пилорату и сказал:
– Попробуйте вытянуть все, что возможно из этого старика, а вы, Блисс, проделайте то же самое с той, которая останется с вами. Все, что удастся узнать о Земле.
– А вы? – спросила Блисс. – Что будете делать вы?
– Я останусь с Хироко и попытаюсь найти третий источник знаний.
Блисс улыбнулась.
– О, да. Пил будет с этим стариком, я со старухой, а вы останетесь с этой привлекательно раздетой молодой женщиной. Вполне разумное разделение труда.
– Так уж получилось, Блисс, что это разумно.
– Однако, мне кажется, что вы вовсе не подавлены этим разделением.
– Нет. А почему я должен быть им подавлен?
– Действительно, почему?
Хироко вернулась и снова села.
– Все улажено. Уважаемого доктора Пилората отведут к Моноли, а уважаемая мадам Блисс вместе с ребенком получит спутницу. Будет ли мне позволено, уважаемый сэр Тревиз, продолжить разговор с тобой, возможно, о Старой Земле, о которой ты столько…
– Болтал? – подсказал Тревиз.
– Нет, – смеясь ответила Хироко. – Но ты здорово поддел меня. До сих пор я вела себя невежливо, отвечая на вопросы таким образом. Я с радостью исправлю это.
– Мисс Хироко, – сказал Тревиз, – я не заметил невежливости, но если ты почувствуешь себя лучше, я с радостью поговорю с тобой.
– Хорошо сказано. Благодарю тебя, – произнесла Хироко, вставая.
Тревиз тоже встал.
– Блисс, – сказал он, – проследите, чтобы Пил был в безопасности.
– Положитесь на меня. Что касается вас, то у вас имеется… – Она кивком указала на его кобуры.
– Не думаю, что они мне понадобятся, – ответил Тревиз.
Следом за Хироко он вышел из столовой. Солнце было высоко в небе, и температура поднялась. Как обычно он чувствовал запах другого мира. Тревиз помнил, что на Компореллоне он был слабый, на Авроре слегка затхлый, а на Солярии восхитительный. (На Мельпомении они были в космических скафандрах, и единственным запахом, который могли почувствовать, был запах собственного тела). Как бы там ни было, через несколько часов, когда осмотические центры носа насытятся, он должен был исчезнуть.
Здесь, на Альфе, из-за теплого солнца запах имел травяной привкус, и Тревиз огорчился, зная, что скоро исчезнет и он.
Вскоре они подошли к маленькому зданию, которое казалось построенным из бледно-розового гипса.
– Это мой дом, – сказала Хироко. – Он принадлежит младшей сестре моей матери.
Она вошла, предлагая Тревизу последовать за ней. Он заметил, что дверь открыта, хотя, точнее было бы сказать, что ее не было вообще.
– Что вы делаете, когда идет дождь? – спросил Тревиз.
– Мы бываем готовы к нему. Дождь будет через два дня за три часа до рассвета, когда прохладно, и вода лучше всего промочит почву. Тогда я закрою дверь тяжелым и не пропускающим воду занавесом.
Говоря, она показала, как сделает это. Занавес был сшит из плотного, похожего на брезент материала.
– Сейчас я оставлю его так, – продолжала она, – и все будут знать, что я внутри, и тревожить меня нельзя: я либо сплю, либо занимаюсь важными делами.
– Это не кажется мне достаточной защитой уединения.
– Почему? Ведь вход закрыт.
– Но кто угодно может войти вовнутрь.
– Пренебрегая желаниями хозяина? – Хироко была шокирована. – Так делают на твоем мире? Это варварский обычай.
Тревиз усмехнулся.
– Я просто спросил.
Она провела его во вторую комнату, где после ее приглашения он сел в надувное кресло. Было что-то клаустрофобическое в небольших размерах и пустоте комнаты, но дом казался построенным для уединения и отдыха. Окна были маленькими и располагались у потолка, но по стенам были старательно выложены узоры из осколков зеркал, которые отражали свет в разные стороны. В полу были щели, из которых дул прохладный ветерок. Тревиз не заметил никаких признаков искусственного освещения и подумал, что не удивится, узнав, что альфанцы встают на рассвете, а ложатся на закате.
Он уже хотел спросить об этом, но Хироко заговорила первой:
– Мадам Блисс твоя женщина?
Тревиз осторожно уточнил:
– Ты имеешь в виду – сексуальный партнер?
Хироко покраснела.
– Умоляю тебя, соблюдай приличия вежливого разговора.
– Нет, она женщина моего ученого друга.
– Но ты же моложе и более хорош собой.
– Спасибо за эти слова, но Блисс так не считает. Она любит доктора Пилората гораздо больше, чем меня.
– Это меня удивляет. И он не делится с тобой?
– Я не просил его об этом, но уверен, что он не согласится. Да и я не хочу этого.
Хироко кивнула.
– Понимаю. Этот ее зад…
– Ее зад?
– Ну, ты знаешь… Это. – И она похлопала по своим изящным ягодицам.
– Ах это! Теперь я понял. Да, таз у Блисс весьма хорошо развит. – Он сделал округлый жест руками и подмигнул. Хироко рассмеялась.
–
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142