— Регулярно. Большие суммы.
— И при этом волновался из-за цены на хлеб, — брякнула я, но потом припомнила, что только представляла себе это. — Необязательно на хлеб. Но Милли говорила, будто он расстраивался. Она считает, он беспокоился из-за денег. Но знаешь, мне что-то не верится.
— А ты поверь.
— У него с ней была назначена встреча. С Маргарет. Но он умер раньше.
— Она получила от него письмо. Показала его мне. Оно у меня. Там сказано, что он к ней придет. Потолковать. Это все. Пара строчек. Она говорит, он хотел восстановить отношения.
— Не верю, — откликнулась я, думая о татуировке.
Кевин — сотрудник правоохранительных органов. С точки зрения закона собака принадлежит зарегистрированному владельцу. С моей точки зрения, Рауди принадлежит мне. Если зарегистрированный владелец в каталажке, чей тогда пес? Я понятия не имела, но не собиралась отдавать Рауди никому, тем более убийце. Я взглянула на него, свернувшегося в углу кухни. Кость исчезла. Он только что догрыз ее. Я причмокнула.
— А чей это у меня тут мальчик? — спросила я.
Вопрос просто вырвался сам собой. Я привыкла спрашивать Винни, чья это девочка. Он поднялся, махнул хвостом, подбежал ко мне и, прижав уши, подставил башку, чтобы его погладили. Я почесала его меж ушами и пошлепала по спине. Он знал, чей он мальчик.
Когда Кевин собрался уходить, было уже без четверти десять, — я поняла, что он следил за временем. Рауди встал, встряхнулся, потопал к Кевину и хлопнулся на пол — пузичко вверх, лапы в воздухе, глаза ожидающие.
— Не стоит уходить. Стив будет рад тебя видеть, — заверила я. — Кроме того, мне хочется услышать о Гэле.
Кевин встал на колени, погрузил пальцы в гриву Рауди, мягко его встряхнул, потом потер ему пузичко.
— Тебе надо бы завести новую собаку, — сказала я.
— Еще чего. Было так ужасно, когда я потерял Траппера. Я не мог бы пройти через это сызнова, — ответил Кевин, качая головой.
— А насчет Гэла?
— Об этом типе у меня есть кое-какие новости.
— Какие?
— Успеется, — сказал он.
Стив пришел в самом начале одиннадцатого.
— «Джонни Уокер Блэк», — прокомментировал он, глянув на бутылку.
— У меня губа не дура.
— Надеюсь.
Индию он оставил дома. Согласно монахам из Нью-Скита, ваша собака должна спать у вас в спальне. Сон у вас в спальне дает псу возможность провести долгие часы отдыха подле вас, вдыхая ваш запах. Эти долгие часы отдыха работают на духовное здоровье пса. Совет монахов доказывает, что они не мошенничают, давая обет безбрачия. Кроме того, они не держат лаек. Спустя примерно полчаса после прихода Стива Рауди задрал голову к потолку спальни и выдал серию щемящих завываний. Мы выставили его на кухню и заперли дверь. Всему есть предел.
Утром я рассказала Стиву о татуировке Рауди и о Маргарет, и он отметил то, что до меня дошло даже прежде, чем я накачала Кевина. Всякому было бы понятно, если бы д-р Стэнтон убил Маргарет. Он берет к себе Рауди. Она опознает Рауди. Она знает о татуировке. Она шантажирует Стэнтона. Он хочет сохранить Рауди и прекратить выплаты шантажистке — и, так или иначе, ненавидит ее. Душит ее. Но, по словам Кевина, никакой борьбы не было.
— Отчего ты считаешь, что она его опознала? Не взял ли он Рауди после того, как она его бросила?
Стив ел яичницу и подогретые сдобные булочки. Это единственный горячий завтрак, который я умею готовить, и, по счастью, таково же представление Стива о настоящей еде. Проведи мы вместе больше времени, показатели холестерина подпрыгнули бы до потолка. Бак познакомился со Стивом в начале октября, когда приезжал в город делать что-то насчет волков для Музея науки. «Стив — правильный парень, — сказал он с одобрением. — Я имею в виду, что он любит рыбалку и охоту». Кроме рыбалки и охоты правильные парни любят на завтрак яйца.
— Маргарет уволили в начале лета, — напомнила я. — Кинг, предположительно, умер в начале сентября. Доктор Стэнтон взял Рауди, по-моему, где-то в начале октября. Или, может быть, чуточку раньше. Знаешь, вполне возможно, она вовсе его и не видела, хотя и могла бы встретить его тут поблизости. Она живет на Эйвон-Хилл. Но на выставке она бы его не увидела. Он ведь Рауди не выставлял.
— И теперь мы знаем почему.
— Теперь мы полагаем, что знаем почему. Никаких бумаг. Черт их дери! Я имею в виду — Стэнтон все равно перестал участвовать в выставках, но мне всего тридцать, и я-то не готова уйти в отставку. И слушай. Когда выступаешь с лайкой в послушании, всякий это считает, знаешь, чем-то вроде шутки. Я имею в виду — всякий говорит: «Гм, это пес своевольный и упрямый». Но Рауди не таков.
— Так достань попросту номер ПДС.
Это значит состоять в Привилегиях по Дополнительному Списку. Номер ПДС позволил бы мне выставлять Рауди по послушанию, но не по экстерьеру и, разумеется, не сделал бы его моим псом.
— Потому что Маргарет могла бы отменить ПДС, когда ей заблагорассудится. Черт возьми, я хочу его сохранить.
— А не кажется ли тебе, что Маргарет не обязательно была единственной, кто мог установить эту связь? Между Рауди и ее псом. Ты, например, установила. Не установил ли и кто-нибудь еще?
— Кто?
— Кто-нибудь, кто видел татуировку.
— Она практически невидима, — сказала я. — Пока не знаешь, что она там.
— Кто был ветеринаром Стэнтона?
— Доктор Дрейпер. Я знаю, потому что в скоросшивателе было свидетельство о прививке против бешенства, оно в библиотеке.
— Я просмотрю историю болезни. Может быть, доктор Дрейпер что-нибудь увидел и сделал запись.
— Не ляпнул ли он насчет этого что-нибудь не то?
— Зачем? Стэнтон был как раз из тех, кто татуирует собаку. Ответственный, знает о татуировках, любит пса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60