Даешь им понять, что глава стаи — ты. А частое дерганье за ошейник, поверьте, убедит аляскинскую лайку, что вы сами дергаетесь.
— Вы не применяете тренировочные ошейники?
— Ох, применяю. Я пробовала тренировочные уздечки, но все они только сигналы. Для маламута они не наказание. Не поправка. Они просто напоминание. То же и с едой. Лайка понимает, что все это игра, а поощрение — часть игры. На самом деле обучить маламута послушанию нельзя. Они для этого не предназначены. Они думают вместе с вами. Вам нужна собака, которая слушается вас, когда вы ей приказываете тянуть нарты на тонкий лед? Нет, вам нужна собака, которая опровергнет вас, если вы примете бессмысленное решение. При так называемом послушании они делают то, что вы хотите, ведь они как вы и хотят вам угодить, но это не послушание. Это сотрудничество. Но вы завели маламута. Вы, надеюсь, все это сами знаете.
— В последнее время я получила кое-какие качественные инструкции, — усмехнулась я. Она поняла, что я имею в виду Рауди.
— Я вас до смерти заговорила, — спохватилась Дженет. — Кофе хотите?
Я не отказалась. Ее кухонька была примерно такого размера, как в жилом вагончике. Четыре сорокафунтовых пакета собачьего корма АНФ выстроились вдоль одной стены вместе с грудой металлических мисок для кормления. На этой стене висел плакат со словом «Аляска» и изображением двух воющих волков. Когда Дженет сняла куртку, я не удивилась, увидев голубую футболку с апельсиновой луной и собачьей упряжкой, тащившей нарты поперек ее тяжелой груди. Дженет зажгла глаз под помятым чайником. Накрыла стол для кофе, достав две кружки, украшенные изображениями… догадайтесь кого.
— Недавно я интервьюировала Маргарет Робишод, — сказала я.
— Мне никогда, ни за что не надо было продавать ей моего пса, — откликнулась Дженет. — Я всегда это знала и не понимаю, зачем это сделала. Ну, вообще-то, понимаю… но больно уж дурная была причина. — Она покаянно вздохнула. — Вы знаете, что она такое. Эта женщина — сила. И она всех знает. Как тут скажешь «нет»? Я говорю ей «нет», отказываюсь продать ей одну из моих собак, а она обсуждает это с каждым, именно с каждым, и в конце концов судьи начинают подозрительно посматривать на моих псов. Вот я и убедила себя, что это будет хорошо для собак, хорошо для породы. Я выслушала все, что она думает о маламутах, все ее замечания насчет их темперамента, хотя меня от этого просто тошнило. Знаете, он был прелестный щенок, из тех, что от Денни, и я сказала себе: «Уж если этот ее не переубедит, ничего не попишешь». Что тут сказать!
Значит, производителем был Денни.
— Она не говорила об этом щенке ничего дурного, — вступилась я. — Напротив, сказала, что обожала его. Если точно, она говорит, у нее не хватит сил завести другую лайку после того, как его потеряла.
— Дерьмо, вот что это такое! — Дженет налила в кружки кипятку.
— Вы уверены?
— А говорила она вам, как здорово срабатывало с ним дерганье за ошейник? «Минимальное поощрение похвалой. Заставьте его понять, что у него нет другого выбора, кроме как слушаться. Минимальное заигрывание, максимальные поправки». Верно? — Она наклонилась вперед и указала на меня пальцем.
— Да, — сказала я, отклоняясь.
— Все это дерьмо. Понимаете, откуда я знаю? У меня сейчас восемнадцать псов. — Она махнула рукой на заднее окно. — Я держу аляскинских лаек тридцать лет, и позвольте вам сказать, что если вы хоть немножко не приласкаете этих собак, то в ответ ничего и не получите, поверьте мне. Ее метод как раз и не срабатывает. Я этих собак знаю. Мой первый муж это испробовал. У него были немецкие овчарки. Я дала ему одного своего пса, и вскоре пес стал портиться. И у моих собак никогда, никогда не было никаких проблем с темпераментом. Я тогда просто не смогла бы выступать.
Как и любой другой премированный корм, АНФ предусматривает сложную сбалансированную диету, но, увидев выражение лица Дженет, когда она припоминала этот случай, я на секунду заподозрила, что она дополнила рацион АНФ, скормив собакам своего первого мужа.
— По-моему, вам понравился бы метод, который д-р Стэнтон применял со своей лайкой, — предположила я. — Его зовут Рауди. Такой миляга…
— Фрэнк был славный человек, — откликнулась Дженет. — Мы с ним часто встречались на выставках, да и не только там — повсюду.
— Он, наверное, любил Денали.
— Знаете, в последний раз я видела Фрэнка, когда выступала с Денни у ветеранов. В Бейсайде.
Ветеранами зовется нерегулярный класс послушания. Для псов восьми лет или старше. Им надо иметь степени в послушании. Они ни на что не претендуют. Это способ сохранить в них ощущение счастья, когда они уже слишком стары, чтобы прыгать, но еще достаточно активны, чтобы наслаждаться игрой.
— Вы когда-нибудь видели Рауди? — спросила я.
— Нет. Никогда не видела. Если ему хотелось маламута, не понимаю, почему он не пришел ко мне.
— Он не решался взять маламута, а потом нашел Рауди, — сказала я. — Окольным путем. Он увидел Рауди, и как раз это заставило его решиться. Рауди чудный пес, а по-моему, доктору Стэнтону щенка брать не хотелось.
— Привозите его иногда сюда, — посоветовала она. — Откуда он взялся?
— Не знаю, — ответила я. — У меня еще нет его документов.
— Вы собираетесь с ним выступать?
— Надеюсь, — сказала я.
— Конечно собираетесь, — решила Дженет.
Перед самым моим отъездом Дженет задала мне странный вопрос:
— Вы не слышали забавную историю про Маргарет Робишод?
— Забавную?
— Произошло нечто, с моей точки зрения, странное. Пару месяцев назад. У приготовишек. Одна из ее сук уснула.
— На ринге?
— На укладке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60