— Да? — протянула Катя и внимательным долгим взглядом посмотрела на старика. — Ты как-то странно говоришь... От чего это может его спасти?
— От кары.
— Какой, деда? Чьей кары?
— При чем здесь чьей? — раздраженно спросил старик. — Возмездие не бывает чьим-то... Оно всегда... свыше, — с трудом подобрал он нужное слово. — Кара, возмездие, наказание... Они как невидимое воронье, носятся в воздухе и настигают, настигают, настигают!
— Всех?
— Кого надо.
— А кто решает, кого именно требуется настигнуть, покарать и когда именно? — Катя явно забавлялась, видя, что старик придает слишком уж большое значение этому пустому, как ей казалось, разговору.
— Бог, — коротко ответил старик и этим как бы поставил точку. Но, помолчав, добавил, — А поручает он это надежным людям... И это... Будешь возвращаться, купи хлеба. Хлеб у нас кончается. Не забудь.
— А ты знаешь, соседка сказала, — Катя тоже не стала продолжать прежний разговор, — что этот... Игорь, ну у которого в коленке что-то стрельнуло... Выжил все-таки...
— Это еще неизвестно, — проворчал старик.
— Почему? — Его приятели... вроде посетили в больнице, с врачом разговаривали...
— Ну посетили и ладно, — несколько не в тон произнес старик. — Делов-то... Больного посетить...
— А почему ты говоришь, что неизвестно, выживет ли он? Говорят, на поправку пошел...
— Организм выжил, — резко сказал старик. — А выживет ли Игорь — это неизвестно.
— А, — протянула Катя озадаченно. — Вон ты как... Тогда конечно... А то я как-то не врубилась, — она встала, поцеловала старика в щеку, махнула рукой уже из прихожей, почти как прежде махнула, и вышла из квартиры.
— Звони! — успел крикнуть старик.
* * *
В то же утро полковнику Пашутину принесли и положили на стол копию заключения эксперта, который изучал бесформенные кусочки металла, обнаруженные в ране у Игоря. Пашутин не занимался этим делом официально, и заключение ему принесли из уважения к его должности и опять же по настоятельной просьбе. Вывод эксперта был тверд и однозначен — крошки металла являлись частью небольшого взрывного устройства. И на коже обнаружены следы ожога, и металлические частицы искорежены и обожжены. Это был микровзрыв, — утверждал эксперт.
Внимательно прочитав заключение, Пашутин тут же набрал номер домашнего телефона. Трубку поднял сын.
— Вадим? Приезжай ко мне.
— Прямо немедленно? — недовольно спросил Вадим. — Отец, видишь ли в чем дело...
— Через двадцать минут ты войдешь в мой кабинет. Все. — И полковник положил трубку.
Вадим вошел в кабинет через полчаса.
— Гонор показываешь? — спросил Пашутин, взглянув на часы. — Напрасно.
— О чем ты? — Вадим сделал удивленные глаза.
— Когда тебе говорят, что нужно быть через двадцать минут, это значит, что ты должен быть через двадцать минут. Ясно? Не только здесь, везде. Когда ты входишь через тридцать минут, ни о чем серьезном с тобой говорить уже невозможно. Потому что даже это, небольшое вроде бы, опоздание убедительно подтверждает, что человек ты бракованный. Довериться тебе нельзя. Ни в чем. Ты недееспособный.
— Значит, такого родил.
— Нет, родил я нормального ребенка. Но с годами этот ребенок начал усваивать нечто мне чуждое...
— Я это слышал уже много раз. И не намерен выслушивать это всю оставшуюся жизнь.
— О твоих намерениях мы поговорим в другой раз. А сейчас я говорю не о себе и даже не о тебе. Я говорю о законах человеческих взаимоотношений, которые, слава Богу, еще действуют в нашем мире. Чтобы потом, когда тебя вышибут отовсюду, ты не делал бы удивленные глаза и не говорил, что отец ничему не научил тебя в жизни, и что ты, оказывается, не готов к схваткам, которые тебя ожидают.
— Меня ожидают схватки?
— Да. Только схватки. Ежедневные. И ничего больше тебя в жизни не ожидает по той простой причине, что в жизни больше ничего и нет, кроме схваток. С женщиной, с начальством, с обстоятельствами, с безденежьем... О твоих схватках с женщинами я немного наслышан. Даже с ними, даже с ними ты не можешь, не решаешься выйти один на один, даже на женщину ты выходишь с целой бандой...
— Не всегда, отец, не всегда, — Вадим обиженно вскинул гниловатый подбородок и отвернулся к окну.
— Ладно, — устало проговорил полковник. — Надеюсь, ты еще некоторое время поживешь на белом свете и поймешь, что...
— А у тебя есть основания в этом сомневаться? — Вадим снисходительно посмотрел на отца.
— Да! — заорал тот во всю мощь своих легких. — Да, черт тебя подери! У меня есть такие основания! Читай! — Он сунул ему листки папиросной бумаги, на которых было отпечатано заключение экспертизы. — Внимательно читай! Может быть, перед тобой немного приоткроется будущее! Твое будущее!
С чуть заметным пренебрежением Вадим взял листки, взглянул на них, пытаясь как-то подчеркнуть свое достоинство, непокорность. И это вот настроение помешало ему вникнуть в суть выводов эксперта, он смотрел на листки искоса, как бы оказывая одолжение отцу. Дойдя до подписей и печатей, вынужден был вернуться к началу, поскольку ровным счетом ничего не понял из прочитанного.
Полковник наблюдал за ним усмешливо и с явным сожалением. Он видел, что сын его недалек, знал, что, трусоват, самолюбив и тщеславен.
— Ну? — не выдержал полковник. — Осилил?
— Прочитал, — Вадим положил листок на стол. — Ознакомился.
— Вопросы есть?
— Нет... Все изложено грамотно, доступно... Хотя запятые поставлены не все... Грамотишка у твоих сотрудников оставляет желать лучшего.
— Так, — полковник выдвинул ящик стола, чтобы сдержаться и не запустить чем-нибудь тяжелым в непутевую голову сына. — Поясняю для непонятливых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54