Решив, что из-за дорого ему обошедшейся глупой шутки негодников не даст испортить себе настроения, Мори кивнул и сказал:
– Ну и жара стоит, правда?
Может быть, разговор отвлечет мысли от невыполненного контракта.
– О я, горячей, чем мы знайт, друг, – ответил фермер с акцентом, который Мори не опознал. Голландский, что ли?
– Вижу, вас далеко занесло от родины. Голландия?
– Индиана, – ответил фермер. – Я амиш.
– Правда? И что же привело вас в Гатлинбург? Вряд ли желание покататься на фуникулере?
Несмотря на подавленное настроение, Мори сам усмехнулся своей шутке.
– Жена и дети. Мы приехали смотреть горы Грейт-Смоки. Сказано было так: «Жена унд киндер. Мы приезжаль смотрейт горы Грайт-Шмоки».
– Вы водите? Я думал, вам машины запрещены.
– Мы… у нас водитель. Небольшой школьный автобус. Отпуск, понимаете?
Мори представил себе автобус, тормозящий движение на однополосной дороге в национальном парке, и в нем девятнадцать хнычущих детишек, которых бы медведям скормить. Упоминание о жене вызвало мысль о Розе, предательнице. Он нахмурился, быстро прогнал эту мысль и протянул руку:
– Меня называют Мори. А вас?
– Энос Шварц.
Они пожали друг другу руки, и Мори заметил, что для человека, гоняющего мулов или полющего кукурузу или чего там они делают, у фермера на удивление мягкие ладони.
Амиш обратился к бармену
– Я буду пиво.
– Вам разрешается пить? В барах? – спросил Мори.
– Ну конечно. Мы в отпуске молимся больше, уравновешивая наши проступки.
– Это разумно. И рыбу тоже ловите? Здесь есть отличная форель , как мне говорили.
Бармен в широкой футболке с поперечными полосами, красной бандане на голове с изображением зеленого попугая подвинул фермеру холодное пиво.
– Траут? – сказал он, дернул себя слегка за толстую золотую серьгу и оглянулся в обе стороны. – Если вы про мистера Траута, то советую поосторожнее.
Фермер неловко поерзал на табурете:
– Мистер Траут?
– Шишка местная. – Бармен рукой подманил к себе Мори фермера поближе. – Это его Музей Библии Живой – вон та пирамида, видите, на целый квартал? И «Фабрика помадки мистера Т.», и фабрика пищевых продуктов – много еще чего. А еще он дает ссуды – без залога, под высокий процент. – Он снова оглянулся по сторонам. – Вон тот мужик тут вчера был, с раздавленной рукой, весь в бинтах, жутко больно. Мой приятель говорит, что он запоздал с выплатой и мистер Траут велел своим людям прижать ему руку к цементному полу, а сам сбросил на нее шар для боулинга. Гадом буду.
Фермер чуть не поперхнулся глотком пива.
– Суровый клиент, этот Траут, должен я вам сказать, – заметил Мори.
Бармен еще понизил голос:
– Ходят слухи, что он, ну, знаете… – он изобразил пальцами пистолет, -…заказывает людей. У него киллер, который для развлечения отстреливает от них куски и только потом делает этот… куп де грасс.
Фермер-амиш опрокинул бутылку. Она прокатилась три фута по стойке, извергая пену. Бармен ее поймал, поднес к свету, увидел, что там пива не больше чем на два дюйма. Вытерев пену со стойки тряпкой, он сунул бутылку под стойку.
– Я вам другую сейчас дам, сэр, – сказал он. – Извините, надо было мне держать язык за зубами про такое. Вы же, квакеры, это… как его… пацифисты? Ни телевизора, ни кино, и про такое даже и не слышали, наверное. – Он улыбнулся фермеру успокоительной улыбкой. – Да вы не волнуйтесь, в Гатлинбурге безопасно, как нигде.
Фермер присосался к пиву долгим глотком, явно никак не успокоенный.
– Приятный городок, – подтвердил Мори. Он наклонил голову набок и спросил у бармена: – Вот этот Музей Библии Живой, что вы говорили, – он напротив той церкви с ангелом-дирижаблем, где заправляет – как его зовут-то… Дун?
Вторая бутылка фермера зазвенела о стойку. Он чуть не опрокинул и эту. Видно, не привык к алкоголю этот человек.
– Извиняйт, – пробормотал он.
Вошел новый посетитель – ухоженный молодой человек лет тридцати с черными волосами до плеч и золотистым загаром – и сел с другой стороны от фермера-амиша. К нему повернулись все головы, так как одет он был только в просторную розовую блузу с фиолетовой отделкой по краю, килт той же ткани и сандалии с перекрещенными ремешками на икрах. Бармену он сказал:
– Пива, Карлос. Ох, как оно мне нужно.
Мори приподнял бровь. Это был тот же фейгеле, которого он видел, когда встретил этих чертовых мальчишек. И одет в тот же бабский наряд. Мори с отвращением выдохнул – не при виде молодого парня в юбке, а при мысли об этих троих негодниках. «А я еще им пиво ставил, разговор завязывал. Ну и дурак же я».
– Держи, Джимми. – Бармен поставил перед ним бутылку. Бармен и этот фейгеле – друзья, отметил про себя Мори.
Если не считать серьги в ухе, обтягивающей футболки и прически «Кармен Миранда», бармен вполне натурал с виду, но… Он оглядел заведение, думая, не превращается ли «Пончо» в определенные часы в гей-бар. Этот амиш, конечно, разницы не заметит. И даже на краткий миг Мори подумал, что эти вот трое негодников – ведь все-таки здесь он их впервые увидел, – может, тоже малость того. Этот здоровый, голем, весь такой накачанный, в обтягивающей рубашке-сеточке, а жирный – что-то в нем от куклы есть. А тощий весь в коже. И обнимаются все время.
Нет. Мори заключил, что эти несомненно неотесанные мальчишки совсем не подходят в геи по параметрам, а этот молодой в юбке, если посмотреть на прочих посетителей «Пончо», как раз четвертый лишний, так сказать.
– Дун? – говорил бармен. – Говорят, что этот Дун вознесся – ну, в смысле, Бог его взял к себе, оставил душу, а остаток бросил обратно на землю высушенный. Вроде как мумию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124