— склоняя голову, отвечает князь. Стремительно приближается трудная для обоих беседа митрополита с князем. И осетрина, и стерляди, и разварная уха, и пирог с гречневой кашею и снетком — все находит горячее одобрение сотрапезующих, которые, запивая медом и фряжескими винами княжеское угощение, почти и не замечают, что Юрий и митрополит уже покинули пиршественные столы.Сергей Федоров бежит вослед митрополиту (велено быть владыке неотлучно), с некоторым сожалением отставив от себя блюдо с кусками алой печорской семги, подыматся дожевывая и прогоняя мысли о изобилии княжеского стола. Сейчас начнется самое важное и самое интересное, что он не должен да и не может пропустить!И вот они сидят друг против друга, князь Юрий со своим дьяком, который держит в руках противень с духовной грамотой князя Дмитрия (иные грамоты в ларце, под рукой), и Фотий с Сергеем-Симеоном, приготовившимся писать потребное.— Князь! Не допусти кроволития в русской земле! — сурово говорит Фотий. — Многие царства разрушились, когда правители их вышли из согласия друг с другом! Град Константина Равноапостольного не от чего иного пришел в умаление, как от взаимной вражды кесарей, и напротив, когда василевс подавал руку сильным соперникам своим, а они ему — оттого проистекало каждый раз усиление империи Ромеев! Подчинись, князь, порядку, его же установил кир Алексий и освятил игумен Сергий, зело чтимый тобою!Юрий слушал митрополита, лобасто склонив голову. Его ответ был — духовная грамота отца — о Витовте, о том, что злой и трусливый ребенок Василий не сможет быть хорошим хозяином русской страны, о том, что Софья может отдать русский престол литвинам — речи не было, хотя и тот и другой понимали, что дело именно в этом.Выслушав и отвергнув все доводы и увещания Фотия, Юрий твердо отказался от заключения мира, требуя лишь перемирия. Сергей, кусая губы, глядел то на того, то на другого, и когда говорил Фотий — молча соглашался с Фотием, а когда Юрий начинал возражать, невольно склонялся к Юрьевой правде, так и не в силах решить, кто же из них наиболее прав. В конце концов Фотий резко встал, объявив:Уезжаю! И не даю, князь, тебе благословения своего!В сенях к Фотию кинулся Иван, упал на колени, лобызая руку святителя.— Упорен твой батюшка! — выговорил Фотий, в особицу благословляя Ивана, и — покинул терем. Сергей шел следом, недоумевая, как это можно, забравшись в такую даль, ничего не добившись, столь резко и круто поворачивать назад. Но оказалось, что можно и что это было лучшим решением Фотия.В Галиче открылся мор. Глава 8 Когда Гаврило Иванчиков, мужик из Загорья, повалился у бочки с пивом, многие рассмеялись — ишь упился! Но то был не хмель — поняли, когда у Гаврилы пошла густо пена изо рта, а выкатившиеся из орбит глаза начали стекленеть. То была черная смерть.Летняя ли жара вновь усилила стихший было мор, новая ли волна черной смерти, пришедшей на Русь через Польшу из Германии, плеснула сюда, или попросту созданное Юрием похвалы ради многолюдство сработало — люди стали заражаться друг от друга. Но только черная смерть грозно подняла свою смрадную голову, слух, вспыхнувший словно пороховое зелье, пролетел, охватив ужасом город, — мор-де усилился потому, что Фотий отбыл, не благословивши Галича и галичан.Первым кинулся, пал в ноги отцу Иван:— Батюшка! Не погуби людей! Умоляю!И после другие многие, начиная от боярина Чешка и домового духовника, отца Игнатия, кинулись умолять князя.Юрий не то что сдался, но ему (тем паче, когда и Настасья, побелев лицом, пала на колени перед ним) передался ужас толпы, ужас города, на который обрушилась, как понимали решительно все, Божья кара. Закусив губу, он вскочил на коня и поскакал вослед святителю. Фотия князь догнал в селе Пасынкове, за озером. Молча соскочил с седла и пал в ноги митрополиту.— Умоляю! Мор! Прости и благослови!— Сыне! — с укоризной возражал Фотий. — Аз приидет к тебе со словом Господней Любови, ты же те ни во что обратил.— Владыко! — с надрывом поспешая, воскликнул юрий. — Не о себе, о невинных чадах христианских молю!Кони вспятили. Возница не ведал, поворачивать или скакать дальше. За князем своим подскакивали, валились с седел бояре. Сейчас Фотию, даже ежели б и восхотел проехать вперед, стало бы затруднительно.Юрий тем часом бормотал, что и о деле, с коим приехал Фотий, не все сговорено меж ними, и что он…— Владыко, народ пожалей! — повторял и повторял князь.«Едва умолиша» Фотия, по замечанию летописца, князь Юрий «и возратися, и благослови и самого и град его паки, и впиди в град, и от того проста гнев Божий».Разумеется, мор не сразу «престал», собранные крестьяне, бережась, расходились по деревням, братия Паисьевой обители и княжие люди деятельно зарывали трупы, отпеваемые иногда по нескольку человек враз, но, во всяком случае, все поверили, что благословение владыки земли целительно, а вера всегда творит чудеса, ибо на ней держатся все наши упования земные.И не так просто, и не так идиллически шел дальнейший разговор святителя с князем, как это сказано в той же летописи:«Митрополит же учив князя о любви не токмо с братьею, но и со всеми православными. Князь же Юрьи многу честь воздав ему и отпусти его, сам же проведи его со всем народом, рече ему: „Пошлю о миру к великому князю бояр своих“.Говорилось со многою бранью и о Литве, и о татарах, и о фрягах, и об унии Цареграда с Римом, и о том, что настали последние времена и надобно думать о том, кто сядет на столе Владимирском, и о том, чего хочет, чего ждет народ от своей вышней власти. И, напротив, чего ждет вышняя власть от народа, и Фотий вновь и вновь повторял, что понимает все изреченное Юрием, но ежели обрушится лестница званий, степеней и чинов думы государевой, то настанет худшая из возможных смут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50