– Но ты должна была многому научиться, живя в ее доме.
– Я выучила ее молитвы и заклинания, а также научилась обращаться с различными типами трав и кореньев, которые применяются при лечении, – сказала я. – Но меня никогда не учили тому, как общаться с духами, или тому, как лечить людей. – Я посмотрела на каждого из мужчин. Этева был единственным, кто улыбался. – Как говорила донья Мерседес, единственный способ стать целителем – заниматься этим.
– И ты пробовала исцелять? – спросил старый Камосиве.
– Нет. Донья Мерседес посоветовала мне отправиться в джунгли.
Четверо мужчин посмотрели друг на друга, потом медленно повернулись ко мне и в один голос спросили: – Ты пришла сюда, чтобы изучать шаманов? – Нет же! – вспылила я, а потом, смягчившись, добавила. – Я пришла, чтобы принести пепел Анхелики.
Очень осторожно выбирая слова, я рассказала им о своей профессии – антрополога. Мое основное занятие – изучать людей, в том числе и шаманов, не потому, что мне хочется стать одним из них, но потому, что мне интересно изучать черты сходства и различия в различных шаманских традициях.
– Бывала ли ты когда-нибудь с другим шапори, кроме доньи Мерседес? – спросил старый Камосиве.
Я рассказала мужчинам о Хуане Каридаде, старике, которого я встретила много лет тому назад. Я поднялась и достала свой рюкзак, который хранила в корзине, подвешенной к одному из перекрытий. Из закрывающегося на молнию кармана, который из-за своего странного замка избежал интереса женщин и детей, я вытащила маленький кожаный мешочек и вытряхнула его содержимое в руки Арасуве. Очень подозрительно он смотрел на камень, жемчужину и алмаз, подаренный мне мистером Бартом.
– Этот камень, – сказала я, взяв его из руки Арасуве, – дал мне Хуан Каридад. Он заставил его выпрыгнуть из воды прямо у меня перед глазами.
Я погладила гладкий темно-золотистый камень. Он как раз помещался в мою ладонь и имел овальную форму, плоский с одной стороны и выпуклый с другой.
– Ты общалась с этим шапори точно так же, как с доньей Мерседес? – спросил Арасуве.
– Нет. Я не оставалась с ним надолго. Я боялась его.
– Боялась? Я думал, что ты никогда не боишься, – воскликнул старый Камосиве.
– Хуан Каридад страшный человек, – сказала я. – Он заставлял меня видеть странные сны, в которых сам всегда появлялся. По утрам он давал подробное описание того, что мне снилось.
Мужчины кивали друг другу со знанием дела.
– Какой могущественный шапори, – произнес Камосиве. – О чем же были эти сны? Я рассказала им, что больше всего меня испугал сон, который представлял собой точное повторение события, которое случилось со мной, когда мне было пять лет. Однажды, когда мы с семьей возвращались с побережья, вместо того чтобы ехать прямо домой, отец решил сделать круг через лес и поискать орхидеи. Мы остановились возле неглубокой реки. Братья с отцом углубились в кусты. Мама, боясь змей и москитов, осталась в машине. Сестра же предложила мне пройтись вброд вдоль отмели. Она была на десять лет старше меня, высокая и худая, с короткими вьющимися волосами, добела выгоревшими на солнце. У нее были бархатные темно-карие глаза, а не голубые или зеленые, как у большинства блондинок. Присев посреди потока, она предложила мне посмотреть на воду у нее между ногами. К моему огромному удивлению, вода окрасилась кровью.
– Тебе больно? – воскликнула я.
Не сказав ни слова, она встала и предложила мне следовать за ней. Ошеломленная, я так и продолжала стоять в воде, наблюдая за сестрой, карабкающейся на противоположный берег.
Во сне, всякий раз переживая тот же страх, я постоянно говорила себе, что нечего бояться, ведь я уже взрослая.
Я была на грани того, чтобы последовать за сестрой к заманчивому берегу, но всегда слышала голос Хуана Каридада, побуждавший меня остаться в воде.
– Она зовет тебя с земли мертвых, – говорил он. – Разве ты не помнишь, что она умерла? Бесчисленное количество раз я спрашивала, но Хуан Каридад решительно отказывался обсуждать то, как ему удавалось появляться в моих снах, или откуда он знал, что моя сестра погибла в авиакатастрофе. Я никогда не говорила с ним о моей семье. Он ничего не знал обо мне, кроме того, что я приехала из Лос-Анжелеса изучать целительские практики.
Хуан Каридад не злился, когда я вслух предполагала, что, возможно, он близок с кем-то, кто хорошо знает меня.
Он уверил меня, что мои слова не имеют смысла так же, как и то, в чем я его обвиняю. Все равно он не станет обсуждать то, о чем поклялся молчать. Сказав об этом, ом всегда заставлял меня ехать домой.
– Почему он дал тебе камень? – спросил старый Камосиве.
– Видишь эти темные пятна и сквозные прожилки на его поверхности? – спросила я, поднося камень к его единственному глазу. – Хуан Каридад сказал мне, что они обозначают деревья и реки леса. Он сказал, что я много времени проведу в джунглях и должна хранить этот камень в качестве талисмана, оберегающего меня от вреда.
Мужчины долго молчали. Арасуве протянул мне алмаз и жемчужину: – Расскажи нам об этом.
Я рассказала им об алмазе, который дал мне в миссии мистер Барт.
– А это? – спросил старый Камосиве, взяв маленькую жемчужину из моей ладони. – Я никогда еще не видел такого круглого камня.
– Он у меня уже очень давно, – сказала я.
– Дольше, чем камень Хуана Каридада? – спросила Ритими.
– Значительно дольше. Жемчужину дал мне один старик, когда я приехала на остров Маргариты, где мы с друзьями собирались провести каникулы. Как только мы высадились из катера, старый рыбак подошел прямо ко мне. Положив жемчужину мне на ладонь, он сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87