Для проформы он пригласил Паркера к участию в их планах, но старшего офицера покраска и отделка корабля листами сусального золота занимали больше, чем стремление сделать его быстроходнее. Похоже, он не понимал, чего они добивались, и вскоре все забыли о его существовании, хотя и выслушали вежливо его просьбу об установке анапути больших размеров, чтобы натянуть двойной тент:— На «Андромеде» принц Уильям часто повторял, что его тентовая палуба производит впечатление бальной залы.Когда Паркер говорил о размерах юферсов, которые поддерживали тент и количестве ткани, которое пошло на изготовление самого тента, Джек Обри недоверчиво смотрел на него. Перед ним был человек, сражавшийся в битве в проливе Ле-Сент (близ Святых островов) и в знаменитой битве с участием графа Хоу и в то же время считавший, что чернение реев важнее, чем способность корабля двигаться на полрумба ближе к направлению ветра.— Я не раз говорил, что нет смысла соревноваться матросам одной мачты в быстроте взятия рифов на марселе с матросами другой, пока они, по крайней мере, не научатся обращаться со снастями. Но напрасно тратил силы. Итак, джентльмены, — произнес Джек Обри, — сделаем так. Нельзя терять ни минуты. Лучшей погоды ожидать не приходится, да и как знать, долго ли она продержится.«Поликрест», недавно спущенный со стапеля, был достаточно хорошо снабжен боцманским и плотничьим инструментом, однако намерения Джека Обри сводились скорее к сокращению, чем к добавлению. Шлюп всегда был валким и нес слишком много мачт, в результате чего становился игрушкой ветра. Вследствие первоначального предназначения судна, фок-мачта была расположена излишне близко к бушприту, из-за чего оно норовило зарываться носом даже при убранной бизани и было склонно проделывать множество других неприятных фокусов. Несмотря на страстное желание переместить фок-мачту, капитан ничего не мог сделать без официального разрешения и помощи верфи, но мог улучшить ее характеристики, наклонив мачту вперед и изменив систему штагов, укосин и стакселей. Он мог также уменьшить валкость посредством укорачивания стеньг, спуска брас-стакселей и постановкой штормовых стакселей — треугольных парусов, которые не будут так погружать судно в воду и уменьшат ветровую нагрузку.Такую работу Джек понимал и любил; поскольку особой спешки не было, он расхаживал по палубе, наблюдая за тем, как его планы воплощаются в жизнь, переходя от одной группы к другой, проверяя подготовку деталей рангоута, такелажа и парусов к переоснастке. Плотник и его люди находились на шкафуте, работая пилами и долотами, в результате чего между орудиями — этими священными коровами, впервые оставшимися без внимания, — возникали груды обрезков и опилок. Парусных дел мастер и две группы его помощников заняли парусами полубак и большую часть квартердека. Боцман складывал в надлежащем порядке бухты тросов и блоки, отмечая их наличие в списке. В поте лица таская их из кладовой, он даже не успевал стукнуть или обругать кого-нибудь из матросов, разве что мимоходом, без злобы.Моряки работали без устали и усерднее, чем Джек ожидал. Трое мобилизованных сидели, скрестив ноги. Они чувствовали, что находятся на своем месте, работая иглой и гардаманом с той скоростью, какой научились в мастерских, где действовала потогонная система. Бывший безработный мастеровой с гвоздильной фабрики из Бирмингема проявлял удивительную сноровку, снимая железные кольца с наковальни оружейника, при этом приговаривая: «Ты катись, катись, колечко, и порадуй человечка!» Поворот клещей, три ловких удара молотом, и раскаленное кольцо с шипением падает в ведро с водой.Восемь ударов рынды во время послеобеденной вахты, и солнце заливает своими лучами палубу, запруженную матросами.— Прикажете свистать к ужину, сэр? — спросил Пуллингс.— Погодите, мистер Пуллингс, — отвечал капитан. — Сначала поднимем грот-стеньгу. Надо расчистить палубу, а то, глядишь, появится француз, — добавил он, оглядывая царящий кругом беспорядок.Грот-стеньга была уже вооружена бегучим такелажем; ткань для парусов приготовлена, но штагов не хватало. На временной бизань-мачте по-прежнему стоял небольшой латинский парус, позволявший управлять судном. Но массивная грот-стеньга лежала поперек продольных трапов, а вся палуба завалена деталями рангоута и усеяна работавшими матросами так, что по ней было почти невозможно передвигаться, тем более быстро выполнять команды. На судне не было места, хотя все шлюпки спустили на воду и взяли с кормы на буксир, а то, что можно было убрать, убрали вниз. Ветер, дувший с раковины, позволял шлюпу легко развивать три узла, однако при шквале, шторме или появлении неприятеля он оказался бы беспомощным.— Мистер Маллок! Канат подан на шпиль?— Так точно, сэр.— Тогда людей на вымбовки. Вы готовы выбирать канат по команде?— Так точно, сэр.— Тишина на носу и на корме. Пошел шпиль. Поднимать аккуратно.Барабан кабестана начал вращаться, трос надраиваться. Он шел от кабестана через блок на палубе к другому блоку, укрепленному на клотике грот-мачты, вниз к квадратному гнезду в ее пятке, а оттуда снова на клотик, где был закреплен. Кусками каболки через определенные интервалы трос прихватили к стеньге. По мере того как канат натягивается, головная часть стеньги поднимается. Стеньга, огромная, стянутая бугелями колонна длиной около сорока футов, лежала поперек шкафута, концы ее торчали с бортов далеко наружу. Когда верхушка стеньги приподнялась, Джек Обри распорядился, чтобы партия, находившаяся на противоположном борту, придвигала ее основание ближе к центру, приноравливаясь к качке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177