Любопытные наблюдатели были убеждены, что чудаковатый морской волк на своем утлом суденышке намерен совершить прибрежный переход в ближайший американский порт. Джошуа не стал разуверять сомневающихся и взял курс в открытую Атлантику в направлении Европы. Об этом событии так или иначе все же заговорили, и несколько гоняющихся за сенсацией газетчиков поместили краткие отчеты, предназначенные главным образом для развлечения читателей.
«Спрей», так назывался бот, прославил своего воссоздателя и капитана. Без происшествий прошел он путь по «большому кругу». Джошуа, время которого проходило в однообразной смене дней и недель, стало немного скучно. Особого дела у него не было, почти до самой Европы он шел в полный бакштаг. Он использовал почти ту же самую трассу, что некогда проложил Колумб, возвращаясь из Нового Света. Большую часть ночей одинокий морской скиталец прочно закреплял руль и укладывался спать.
Но и в течение дня дел было не особенно много. Единственное разнообразие составляли приемы пищи. Тогда он решил, чтобы прогнать одиночество, вести себя так, будто у него на судне была команда, и начал громко отдавать приказы своим воображаемым подчиненным. Он то и дело взбирался на мачту, вел наблюдение и выкрикивал: «Отойти с мест! Земли не видно!» Когда солнце оказывалось в зените, над палубой раздавалось: «Команда, восемь склянок!»
Часто, лежа в своей узкой «капитанской каюте» на койке, закрепив руль, он отдавал приказы своему «рулевому»: «Два румба право, Дик». Несколько измененным голосом он затем повторял эти слова, добавляя при этом: «Йес, сэр!» (На кораблях, как и у военных, принято, чтобы подчиненные повторяли приказания.)
Старик ни разу не потерял чувства юмора, даже когда, перевернувшись, чуть не утонул. Как и большинство морских волков парусного века, он не умел плавать. Однажды, когда в его меню стояла черепаха, мясо которой он поджаривал с луком на своей двухфитильной керосинке, он сказал своему вымышленному коку: «На кораблях его величества харчи бывали и похуже». А в своих опубликованных позднее очерках «Один под парусом вокруг света» он с юмором заявил: «Никогда еще команда не была так довольна своим коком, как на „Спрее“».
Повидавшему свет есть о чем рассказать.
Во время своего кругосветного плавания Джошуа Спокам пережил столько, что ему хватило материала для разговора на весь остаток жизни. Первой его стоянкой были Азорские острова. Он был немало удивлен, встретив здесь самый дружеский прием. О его предприятии быстро стало известно. Его приглашали в гости и вручали подарки. Однажды он едва не вышел из себя: ему нанесла визит хорошенькая, как на картинке, молодая девушка и заявила, что хочет ехать вместе с ним. Сломя голову он вынесся из гавани, когда на следующее утро на набережной Фейала появилась упрямая девчонка с двумя саквояжами в руках.
Первоначально Слокам хотел продолжать свою одиссею, двигаясь через Красное море, Индийский и Тихий океаны. Однако британские офицеры в Гибралтаре отговорили его от этого, сославшись на высокую плату за проход через Суэцкий канал и на бесчинства морских разбойников в Красном море. Тогда Джошуа решил обойти вокруг света по стопам Магеллана, то есть через Южную Атлантику.
До Буэнос-Айреса, где он был встречен так же гостеприимно, все шло хорошо. В Магелланов пролив он вошел с дурным предчувствием. Его напугали Патагонией и Огненной Землей. В обильно усеянном подводными камнями и местами очень узком фарватере он уже не мог проводить ночи во сне с крепко привязанным рулем. Став на якорь, он не забывал поставить на корме чучело, изображавшее вахтенного. Кроме того, для безопасности Слокам рассыпал по палубе кнопки, которые ему дала с собой в дорогу чья-то добрая душа для товарообменных сделок с «дикарями». Незадолго до выхода из Магелланова пролива эта мера предосторожности спасла ему жизнь. Не проспал он в своей койке и двух часов, как чей-то душераздирающий вопль прервал его сон. Затем он услышал всплески воды и частые удары весел. Более выгодного обмена он не смог бы сделать никогда: пара ступней со впившимися в них кнопками, с одной стороны, а с другой – его жизнь!
По терпению и неприхотливости Джошуа Слокама можно сравнить с хемингуэевским рыбаком Сантьяго. Слокам вполне мог бы служить моделью для повести «Старик и море». Так же, как и Сантьяго, он любил летающих рыбок. Они были его единственными друзьями во время 72-дневного перехода от островов Хуан-Фернандес до Самоа, и ему было жалко употреблять в пищу залетавших по утрам на палубу рыбешек. Но особенно приветлив был Слокам к часто встречавшимся на пути дельфинам, которым он по-военному отдавал честь. Слокам считал, что в них живут души утонувших моряков.
Его невероятное искусство владения парусом, приправленное притом изрядной порцией удачи, подтверждается эпизодом, пережитым им на участке пути между островами Фиджи и Новой Каледонией. Там Слокам угодил в ураган, который, как он узнал позже в Сиднее, отправил на дно клипер и шхуну. «Спрей» же вышел из этого убийственного шторма без существенных повреждений. Единственное, что Слокам с великим удовольствием поменял после такой передряги, это жестоко изодранный, залатанный старыми мешками парус. Сиднейский яхт-клуб предложил ему в обмен новенький, с иголочки. Вообще в этом австралийском порту приглашения и почести превзошли все, с чем Слокаму пришлось встретиться за время путешествия. Эту популярность старый глобтроттер использовал по-своему, подняв плату за осмотр «Спрея» до шести пенсов. Таким образом он собрал изрядную сумму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89