Головной убор – вещь для матроса очень непрактичная: ветер и шквалы так и норовят сдуть его за борт. Тем не менее среди моряков стоически удерживался обычай носить шапку. Теперешние матросские фуражки в виде тарелочки или берета типичны лишь для последних десятилетий. Прежде матрос носил диковинные шляпы – от клеенчатого цилиндра, получившего название «брам-стеньга», до широкополой бобриковой шляпы с отогнутым кверху краем с одной стороны. Цилиндр немецкие матросы носили еще в XIX столетии!
Практичнее были появившиеся позднее шерстяные шапки, именуемые «Томми Шенди». Название «мыс Горн» получили одноцветные шерстяные колпаки грубой вязки, которые не слетали с головы даже в шторм. Если такие же шапки были связаны из перемежающейся полосами черной и белой шерсти, то их называли «Бонни». Шотландские черные меховые шапки назывались «пудель». Нередко матросские головные уборы были обязаны своим происхождением шапкам каторжников: ведь в Англии путь на палубу корабля часто вел прямо из тюрьмы.
Косичка и серьга в ухе сначала были распространены лишь у корабельных служителей романских стран. Позже этим реквизитом обзавелись и английские матросы.
В XIX веке на флоте США появились полосатые тельняшки и синие куртки. Синим стал цвет матросской формы и на большинстве других флотов. Отсюда возникло и одно из нарицательных имен моряка – «синяя куртка».
Как ни молода матросская форма по сравнению с традиционным солдатским мундиром, однако и в ней сохранились до нашего времени традиционные черты, корни которых уходят в далекие героические времена великих парусных плаваний. К сожалению, подрастающее поколение наших матросов зачастую не знает об этом, иначе парни, возможно, не требовали бы модернизации своей одежды.
И черные ленты матросской бескозырки, свисающие с затылка, и широкий, угловатый, распластавшийся на плечах воротник матросской блузы – все это следствие достойных глубокого уважения морских традиций. Начало этому положил обычай удальцов с парусных кораблей носить косичку, которая закреплялась просмоленной до черноты лентой со свисающими наподобие шлейфа концами. Для того чтобы при этом не пачкалась куртка, за спиной пристегивался длинный четырехугольный воротник из темной ткани. В один прекрасный день косички были упразднены, а воротники остались. Проявили упорство и черные ленты для косичек: их закрепляют ныне на матросских фуражках – бескозырках. Они свисают за спиной матроса, как косички прежних времен. На части ленты, опоясывающей околыш фуражки, наносятся литеры названия корабля.
Длина матросских лент иной раз была просто поразительной: их концы свисали буквально до поясницы. Это должно было наглядно свидетельствовать, что владелец лент вернулся из дальнего плавания. Также украшались и проделавшие длинный путь корабли: на фок-мачте такого ветерана развевался длиннющий вымпел.
И еще кое-что о матросских нательных рубахах, блузах и брюках. Пожалуй, трудно найти форменную одежду с меньшим числом застежек. Это объясняется спецификой работы. Палубная команда – эти специалисты по выбиранию каната и лазанью по вантам – постоянно подвергалась воздействию ветра и непогоды, поэтому одежда должна была закрывать тело как можно плотнее. Брюки для удобства кроились так, что от пояса на бедра мог откидываться широкий клапан, подшитый изнутри кожей или просмоленной парусиной.
Глава шестая
ТЯНИТЕ, ПАРНИ, ТЯНИТЕ, ТЯНИТЕ, ПАРНИ, РАЗОМ!

Тянуть канаты – это и было основной работой на океанских парусниках
Тянем снасть! Эка страсть!
Длинный трос! Хоть ты брось!
Молодцы! За концы!
В рубцах спина! Вот те на!
Косы рыжи! Спины пониже!
Налетай, народ! Перекладина ждет!
И стар, и млад! И все подряд!
Тяни!..
Старинная шотландская халльярд-шэнти

При скверных, унижающих человеческое достоинство условиях жизни на борту океанских парусников «парни с бака» вынуждены были выполнять чрезвычайно тяжелую работу. Труд их носил преимущественно коллективный характер. Утро начиналось с откачивания воды из трюмов. Сколь бы тщательно ни конопатили корпуса судов, какое-то количество воды в трюмы все-таки неизбежно проникало. За сутки ее скапливалось обычно вполне достаточно, чтобы часть экипажа попотела часок, качая помпы. За время долгого рейса число течей возрастало, особенно если судно было старым. Кстати, даже экспедиции первооткрывателей, этих путешественников в незнаемое, были оснащены в основном судами довольно преклонного возраста.
С увеличением количества проникающей в трюмы воды помпы приходилось пускать в ход уже по несколько раз в сутки. Будь помповые шланги несколько длиннее, так, чтобы они доставали до палубы, работа была бы менее утомительной: вода стекала бы в море по палубе и шпигатам. Однако даже в начале XIX века на фрегатах помпы все еще ставили в самых нижних твиндеках.
Известен рисунок, изображающий работу с помпами на фрегате «Австрия» во время плавания в Южную Америку в 1817 году. Трое матросов качают тяжелый длинный рычаг помпы. Вода льется в бочонок. Люди по цепочке передают полную уже бадью на палубу. Боцман контролирует их и, по всей вероятности, задает такт работе.
При значительной протечке корпуса работа на помпах становилась сменной, и к ней привлекался весь экипаж. Нередко людям приходилось качать во имя спасения своих жизней. Так было в последние две недели и на борту «Виктории», единственном уцелевшем корабле эскадры Магеллана. Эта работа оказывалась тем большей пыткой, чем обессиленнее была команда. Во имя своего спасения качали помпы и матросы Кука, когда его флагманский корабль сел на рифы возле австралийского побережья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89