Даже нынешние дизельные суда предпочитают во время «моряны» становиться на якорь, хотя, имея мощные двигатели, они значительно маневреннее парусников.
В подобных ситуациях капитаны парусников стремились укрыться за высоким подветренным берегом, если он оказывался поблизости. Если же такого укрытия не было, то оставалось только, управляя парусами, вывести корабль в открытое море. Иногда в безвыходном положении капитан отдавал приказ идти прямым курсом на ближайший пляж, чтобы ценой гибели корабля сохранить хотя бы человеческие жизни. Способность парусников к маневрированию во время шторма была весьма ограниченна, так как большинство парусов было зарифлено или искромсано ветром.
Если корабль терпел крушение на прибрежных отмелях, могучие удары огромных штормовых волн очень скоро разбивали его обшивку и шпангоуты. Пробоин становилось все больше. За несколько дней от несчастного парусника не оставалось ни щепки.
К наиболее опасным водам по-прежнему относится Атлантика. Ее то голубые, то зеленые, а чаще всего свинцово-серые волны бьются о побережья трех континентов.
Ни один океан не поглотил столько жертв, как этот. Особенно мрачную славу приобрели кладбища кораблей в Северной Атлантике. Они имеются не только в «штормовом мешке» – Бискайе, но и в кажущемся таким обжитым Английском канале. Столь опасным для судоводителей этот пролив между материком и Англией делают песчаные банки, приливо-отливные течения и туманы, а также интенсивное движение судов. На его дне покоятся обломки тысяч кораблей, разбившихся оскалы, застрявших на песчаных банках или столкнувшихся в тумане. Из них лишь малая толика легла на дно из-за морских сражений или нападений пиратов (правда, в битве при Гравелине затонуло несколько сот судов).
Могилы кораблей в Английском канале концентрируются вокруг островов Силли, мыса Лизард, мыса Лендс-Энд и прежде всего вокруг мели Гудвин-Сандс. Гудвин-Сандс – банка, расположенная в нескольких морских милях от устья Темзы и прикрытая во время прилива всего четырьмя метрами воды. Во время отлива она выступает-над поверхностью моря на два метра и имеет протяженность двенадцать морских миль. Точно зафиксировать на карте такие песчаные банки невозможно, так как из-за приливо-отливных течений они все время несколько смещаются относительно своего среднего положения.
Не раз океанские парусники, обошедшие вокруг земного шара и преодолевшие все опасности, садились на мель в шести милях от набережной Темзы. Моряки, обогнувшие мыс Горн и прошедшие «ревущие сороковые», прощались с белым светом на виду у родного берега.
У этих проклятых капканов для кораблей была своя метода: у севшего на мель судна приливо-отливные течения размывали песок под носом и кормой, поэтому в большинстве случаев корабли разламывались пополам.
Банки – самые зловещие кладбища мира, ибо ежедневно они вынуждают своих покойников на некоторое время вновь подниматься из их водяного гроба. В часы отлива на песчаной банке видны громоздящиеся в хаотическом беспорядке корабельные ребра-шпангоуты, штевни, мачты, якоря, дымовые трубы и наполовину проржавевшие корпуса судов.
В этой мертвой стране уже почти триста лет покоятся тринадцать британских военных кораблей адмирала Боумонта. Своенравный зюйд-вест сорвал их с якорной стоянки на рейде Дил и безжалостно погнал на пески. Это нанесло английскому флоту удар в самое сердце: погибли не только лучшие корабли, но и цвет морского офицерства вместе с тремя тысячами обученных матросов.
Еще больше, чем зюйд-вестовые штормы, судоходству в Канале мешали весенние и осенние туманы. Парусник, попавший в такую «прачечную», в любой момент мог ожидать столкновения. Когда в 1856 году клипер «Дж. Уильямс» неподалеку от устья Темзы в тумане ударил в борт колесный пароход «Мейнджертон», тот затонул через несколько минут. Парусник же с помятым штевнем дотянул до ближайшей гавани.
Однако в большинстве случаев стройные и изящные океанские парусники при столкновениях оказывались в худшем положении, чем пароходы. Так случилось и с «Пруссией» – одним из лучших парусных кораблей в мире. Этому пятимачтовику с 68-метровой средней мачтой и общей площадью парусов около 5560 квадратных метров в 1910 году в Канале британским почтовым пароходом «Брайтон» был нанесен боковой удар в носовую часть. Это ухудшило его маневренные качества, а скалы Дувра довершили его участь.
В 1912 году четырехмачтовый барк «Писагуа» столкнулся в тех же водах с паровым судном. В обоих случаях капитаны пароходов недооценили высокой скорости парусников.
Канал проявил вероломство и по отношению к тем немногим ветеранам парусного флота, которые плавали еще в 20–30-х годах XX века. Когда в 1931 году четырехмачтовый барк «Герцогиня Сесиль» с трюмами, наполненными австралийской пшеницей, огибал южный вход в Английский канал, он напоролся на скалы Девона. Целый месяц после этого полоскались клочья парусов на реях покинутого командой барка.
В былые времена «Герцогиня» входила в элиту океанских игроков с ветром. Тридцать четыре года оставалась она невредимой, пробиваясь сквозь пассаты, памперос, муссоны и тайфуны, не менее восьми раз во время «пшеничных гонок» от Австралии до Европы она первой приходила к цели, показывая при этом рекордные скорости до 360 морских миль в сутки!
В наши дни Ла-Манш представляет собой еще большую опасность для судоходства, чем прежде, так как плотность движения в нем чрезвычайно возросла. Зато два искусственных канала – Панамский и Суэцкий – способствовали тому, что оба смертельно опасньус мыса Атлантики – мыс Горн и мыс Доброй Надежды – перестали быть символами ужаса для большинства моряков, так как отпала необходимость их огибать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89