Вороний грай прорицателей усилился еще больше, когда стало известно, что несчастный корабль не только поднял якорь для своего последнего плавания в пятницу, но и погиб в пятницу, и именно тринадцатого числа.
И носовые фигуры, несколько тысячелетий украшавшие форштевни кораблей, также связаны с заклинаниями. Они возникли еще в те времена, когда зверей почитали как божества или во всяком случае приписывали им божественные свойства. На финикийских грузовых парусниках форштевень венчался вырезанной из дерева конской головой. Лошадь приобрела культовую значимость задолго до того, как она стала товарищем человека в работе и в бою. Верили даже, что по ее ржанию и фырканью можно предсказать будущее. Вера в спасительное действие символа лошади была настолько крепка на кораблях, что еще в XIX веке моряки охотно прибивали к грот-мачте конскую подкову.
Древние греки уподобляли корпуса своих кораблей телам животных, предпочитая при этом дельфина. Киль переходил в носовой части в резную голову, которую нередко использовали как таран. Задорные пляски дельфина на волнах, когда он, играя и резвясь, следует за кораблем, его «смеющиеся», почти человеческие глаза вызывали у древних греков беспредельную любовь.
Этой любовью дельфин пользуется у моряков и по сей день. Он как бы являет собой контраст ненавистной акуле. И наряду с альбатросами и буревестниками дельфин причисляется в суевериях к животным, в которых переселяются души моряков.
Подобные представления встречаются нам уже в «Одиссее». Когда бог Дионис взошел на корабль заблудившегося в Средиземном море Одиссея, спутники его испугались, «прыгнули разом они, чтоб спастись от несчастья, в волны священного моря и тут же дельфинами стали».
Сенсационный случай произошел с японским рыбаком Нируми Икеда. В один штормовой апрельский день 1963 года его промысловый бот перевернулся в 36 милях от полуострова Ава-Кацуса. Из десяти человек экипажа шестеро погибли. Остальные продолжали бороться с разбушевавшимся морем. «Тут я услышал фырканье. Выпуская поднимающиеся на поверхность пузыри воздуха, ко мне приближался дельфин… Мы ослабли, и, когда гигантский дельфин невежливо пнул нас боком и погрузил в воду, Огата закричал: „Он хочет нас убить!“… Я прочно ухватился за его спину и вцепился ногтями прямо в его жирную шкуру. Однако он все сильнее толкал меня своим боком, а когда я решился наконец вскочить на него верхом, как на лошадь, дельфин снова фыркнул. Затем он подплыл со мной к Огата и толкал его в бок, пока тот тоже не уселся на него. Второй дельфин, казалось, наблюдал за тем, что делает его старший брат, чтобы последовать его примеру. Теперь и он проделал такой же маневр со все еще взывающими о помощи Минуро и Аматока. Мы скорее висели, чем сидели, на дельфиньих спинах, но плыли быстро и, пройдя 36-мильное расстояние, добрались до берега, которого без дельфинов нам бы не удалось больше увидеть».
После этой необычайной спасательной акции такие древние мифы, как, скажем, миф об Орионе, предстают в совершенно реальном свете. Этот любимый древнегреческий народный певец на одном из состязаний артистов в Таренте был награжден драгоценным подарком, вызвавшим на обратном пути в Коринф зависть матросов. Они решили убить его. Орион попросил позволения спеть в последний раз свою песню. Вслед за тем он прыгнул в море. Дельфин, привлеченный искусством Ориона, принес певца на своей спине к берегу Тенарона. Здесь воздвигли впоследствии памятник в честь Посейдона, изображающий Ориона верхом на дельфине. Кроме того, астрономы перенесли Лиру, Ориона и Дельфина на небосвод как созвездия.
И наоборот, к царству сказок хочется отнести приключения китобоя Джона Тейбора из знаменитой некогда китобойной гавани Нантакет в Массачусетсе, который после кораблекрушения в Тихом океане вскарабкался якобы на спину кита и вокруг мыса Горн невредимым добрался до своей родины.
Однако, по достоверным сведениям, бывали исключительные случаи, когда отчаянные гарпунеры прыгали с бота на спину кита, чтобы немного «прокатиться» на нем.
Так истина, «морская травля» и предрассудки с течением времени тесно переплелись друг с другом. Петер Фройхен, соленый морской волк, посоветовавший Туру Хейердалу совершить путешествие на «Кон-Тики», дает следующее объяснение «морской травле»: «„Морская травля“ объясняется тем, что матросы ложно истолковывают определенные события. А кроме того, к каждой истории, что рассказывалась на кораблях, при очередном пересказе присочиняется еще кое-что новое».
Упомянутые уже носовые фигуры, или носовые украшения, возникшие впервые как дань человека якобы покровительствующим ему звероподобным идолам, варьировались с течением времени. Викинги, например, завершали форштевни своих стройных бегунов по волнам страшными головами змей и драконов, которые должны были вызывать ужас у противника.
Великое время носовых фигур наступило в XVI столетии, с началом глобального мореплавания. По сравнению с прибрежными плаваниями в дальних рейсах значительно возрос риск, а вместе с ним еще больше распространились и морские суеверия. Испанцы называли большинство своих кораблей именами католических святых, и эти святые плавали вместе с ними в виде носовых фигур. И ни один моряк не нанимался на корабль, сменивший имя и носовую фигуру.
На английских судах носовые украшения нередко изображали женскую фигуру. Хотя пребывание женщины на борту и считалось предосудительным, она (пусть не из плоти и крови, а всего лишь в виде резной деревянной фигуры) прочно обосновалась на корабле – с развевающимися волосами или причесанная, с короной или платком на голове, облаченная в пестрые блестящие платья или с обнаженными бедрами и грудью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89