А потом прорычал:
– Хоть ты и мой брат, но, если ты еще раз сравнишь меня с нашим отцом, пожалеешь об этом.
Между ними воцарилось тяжелое, гнетущее молчание, и только шумное дыхание волчицы нарушало тишину. Наконец Жан-Поль отвел взгляд и, кивнув, прошептал:
– Я не имел в виду ничего обидного, Люк. Прости, пожалуйста.
– Проси прощения у леди за свое грубое поведение. Может, она и простит тебя.
И снова между ними воцарилось молчание, прежде чем Жан-Поль сделал глубокий вздох и повернулся к Коре, чопорно поклонившись в ее сторону.
– Умоляю простить меня, миледи. Произошла досадная ошибка.
– Скажи ей по-английски, Жан-Поль.
Тот угрюмо повторил это по-английски, и Кора подняла бровь.
– Вы и в самом деле ошиблись, если подумали, что можете склонить к вашим ухаживаниям любую женщину. Считайте, что вам повезло: вы не лакомый кусочек для моей любимицы, иначе вы бы лишились и того мужского естества, которым, может быть, обладаете.
Глаза Жан-Поля вспыхнули от гнева.
– У вас острый язык, миледи.
– Да, а кинжал еще острее. Запомните это хорошенько и, если вы здесь дотронетесь до какой-нибудь женщины, пеняйте на себя, любезный.
– Хватит. – Люк встал между ними. Он приказал обоим разойтись, а брату добавил: – Встретимся утром после завтрака. Тогда и обсудим будущее.
Взяв Кору за локоть, Люк повел ее в комнату, из которой только что вышел. Она попыталась выдернуть руку, но он лишь крепче перехватил ее.
– Наш ужин остывает, миледи. Приведите волчицу.
Она бросила на него быстрый взгляд и пожала плечами.
– Шеба, ко мне.
Волчица попятилась от Жан-Поля, вздыбив шерсть. Свирепое выражение на ее морде заставило Люка засомневаться, что эта волчица ручная, и он недоверчиво поглядел на Шебу, которая подошла наконец к своей хозяйке.
Словно прочтя его мысли, Кора тихо сказала:
– Она очень привязана ко мне и всегда защищает меня, милорд.
Люк захлопнул за ними дверь комнаты.
– Думаю, что, похоже, ей придется частенько заниматься этим, если ты будешь расхаживать по замку в подобных нарядах. Кое-кто из мужчин может подумать, что ты нарочно их завлекаешь.
– Я и не собиралась появляться в таком виде в коридоре. Рудд принес мне теплой воды для мытья. Я уже забралась было в ванну, но тут вспомнила, что он забыл про мыло. Я кинулась за ним – и тут-то столкнулась с этим наглецом. Неужели и в своей комнате я не имею права носить, что хочу?
– Но ты же была не в своей комнате. – Люк скрестил руки на груди и, нахмурясь, посмотрел на нее. – Ты больше не дочь сакского барона, Кора, а супруга графа.
– А мне какая разница? Я что, стала другой? – Во взгляде ее и в тоне сквозила угроза, а руки сжались в кулаки.
Раздраженный строптивостью жены, Люк покачал головой.
– Я имею в виду только то, что, если ты одеваешься как служанка, с тобой и будут обращаться соответственно.
– Ага, понятно. Только нормандки такие нравственные. А саксонки сплошь все распутницы и всегда готовы к заигрываниям. Не так ли, милорд?
– Нет. Ты извратила мои слова.
– Неужели? Тем не менее именно меня обвиняют во всех грехах, а тот, кто приставал ко мне, свободно уходит, пробормотав лишь неискренние извинения.
– Подумай о моем положении, Кора. Если кто-то из мужчин коснется тебя, ему придется отвечать передо мной самым суровым образом. А я не могу допустить, чтобы по отношению к моим людям была допущена жестокость или несправедливость. Чтобы не было повода жаловаться, не подвергай себя опасности, искушая мужчин поступать так, как только что сделал мой брат.
Нельзя было этого говорить. Люк понял это сразу же, но слова были сказаны, и он не мог уже взять их обратно. Щеки Коры стали пунцовыми от гнева, а голубые глаза засверкали от ярости.
– Ты нормандский захватчик, – прошипела она так злобно, что у волчицы шерсть поднялась на загривке. – Как ты осмеливаешься разговаривать со мной так, словно я неразумный ребенок? Я объяснила тебе, почему так получилось, но послушай и еще кое-что… Когда этот замок принадлежал лорду Бэльфуру, ни один мужчина не смел коснуться меня, неважно, была ли я закутана с головы до пят или на мне ничего не было, кроме улыбки. Если ты не можешь оградить от посягательств свою жену, то как же ты сможешь отстоять Вулфридж против тех, кто захочет вырвать его у тебя?
– А это уже не твоя забота.
– Неужели? Когда-то мой отец сказал почти те же самые слова, и вот он умер, а мне пришлось отстаивать эти земли. Ты можешь поклясться, что такое не случится снова, милорд? Ты можешь гарантировать, что Вулфридж никогда не станет снова моей заботой?
Теперь уже рассердившись по-настоящему, Люк прошел к столу и плеснул себе вина в кубок. Вертя его между пальцами, он взглянул на жену. Ее короткая мокрая туника местами липла к телу, словно она в самом деле только что вылезла из воды. Воинственная женщина, что и говорить! А эти золотистые волосы, что рассыпались по плечам, и настороженная волчица возле ее ног… В самом деле, Кора производила более сильное впечатление, чем могла себе представить. И все же, как ей удалось некоторое время выстоять, когда умер ее отец? Ведь даже и для закаленного воина это была бы нелегкая задача. А с ее более чем скромной дружиной тут и вовсе шансы на успех были ничтожны, и все же она продержалась почти три месяца.
Гнев его испарился, и Люк поставил нетронутый кубок на стол. Сам себе удивляясь, он покачал головой.
– Нет, я обещаю тебе, что ты никогда не встретишься больше с такой угрозой, Кора. Могу поклясться, что я обеспечу безопасность Вулфриджа, пока я жив. В своей жизни я тоже изведал поражение, и мне было так же горько и больно, как и тебе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102