Если я закричу, кто-то услышит меня. Ведь, конечно же, начнут искать меня, когда обнаружат мое отсутствие.Я уже была наверху лестницы. Казалось, я шла очень долго. Я дотронулась до стены — она была холодная и влажная. Я повернулась, лестница показалась менее крутой, чем раньше. Осторожно я нащупывала дорогу, стараясь не поднимать ногу с камня, пока не буду уверена, что другая нашла опору.Я почувствовала холодный ветер с вала, и вдруг сердце у меня неистово забилось от ужаса — вспышка света озарила всю стену и выхватила отвратительное лицо горгульи, вырезанной в камне. Она злобно смотрела на меня в этом внезапном свете. Я вскрикнула и покатилась вниз. Мое падение было непродолжительным, ибо поворот лестницы остановил его. Я лежала, не двигаясь, на каменной лестнице, чувствуя, как теряю сознание.Шум, голоса, меня подняли чьи-то сильные руки.— Колум! — сказала я. Он ответил:— Все хорошо, ты в безопасности.Я знала, что была в башне Изеллы, я чувствовала запах — он был везде. Теперь тут светло, вокруг были люди с фонарями.Колум принес меня в зал. Теперь, при свете многочисленных фонарей, он выглядел по-другому. Колум сказал:— Я понесу жену. Я думаю, она не может идти, она повредила ногу.Двое пошли впереди, освещая дорогу, и вдруг я почувствовала резкую боль в колене.Меня принесли в нашу комнату и прислали Дженнет. Она сняла с меня одежду, завернула в теплый халат, задернула полог кровати. Пришли женщины, которые понимали в травах и вообще в подобных вещах. Одна из них осмотрела мое колено, наложила на него повязку из трав и туго завязала.Я лежала, думая о башне Изеллы, и вновь переживала момент, когда поднималась по лестнице. Потом мне дали выпить какой-то настой, и я уснула.На следующее утро я не видела Колума. Я оставалась в постели, потому что ходить было больно. Колум пришел с наступлением сумерек. Он отдернул полог и посмотрел на меня.— А теперь я хочу знать, что ты делала в башне Изеллы! — сказал он.— Дверь была открыта, я и заглянула. Он наклонился надо мной. Глаза его были прищурены. Он выглядел жестоким.— Тебе было сказано, чтобы ты туда не ходила?— Дверь была открыта, и я не видела ничего плохого в том, что загляну туда.— Тот, кто оставил дверь открытой, наказан.— Наказан? Зачем?— Ты задаешь слишком много вопросов.— Это ведь я виновата, что вошла.— Да, действительно, виновата, — сказал он. — Ты знаешь, что не имела права этого делать.— Я не видела в этом ничего плохого, — резко повторила я. — Я хотела знать, что там внутри.— Если бы я хотел, чтобы ты знала, неужели я не сказал бы тебе?— Если бы это было не очень важно, ты сказал бы мне. А раз не сказал, значит, это важно.— Я хочу, чтобы ты слушалась меня. Приходило ли когда-нибудь тебе в голову, что может произойти, если ты рассердишь меня?— Думаю, ты мог бы меня убить, как твой предок убил свою жену Нонну.В комнате наступила тишина. Колум не двигался, стоял, как каменная статуя, сложив руки на груди, потом медленно проговорил:— Не серди меня. Тебе еще предстоит узнать, что я могу и сердиться.— Я это хорошо знаю, кое-что я уже видела.— Ты еще ничего не видела.У меня появилось ощущение, что я его не знала. Колум остался для меня незнакомцем, хотя и был отцом моих детей. Я почувствовала, что раньше он носил маску, а теперь она медленно соскальзывала с его лица.Как ни странно, до сих пор я его не боялась, хотя знала, что гнев его может быть ужасен. Я уже забыла человека, который, как буря, ворвался в гостиницу, который завез меня в свой замок. Я забыла того человека в благодарном муже, так радующемуся своему сыну, но он все еще был им.Я подумала: «Он способен убить меня, если я его рассержу или если он захочет отделаться от меня». Будто дух Нонны был со мной, говорил мне об этом, предостерегал быть осторожной. Странно, но мне было все равно. Я хотела сказать ему о своем открытии и не собиралась притворяться.Он все стоял в этой позе, будто, сложив руки, он не давал им схватить меня. И я не знаю, стал бы он ласкать меня или его пальцы вонзились бы мне в горло и задушили меня. Единственное, что я осознавала в этот момент, — я очень мало знала этого человека!— Тебе нечего было делать во дворе. Тебе не следовало входить в башню. Ты могла бы пробыть там много дней, и мы не нашли бы тебя. Если бы не истеричный рассказ одной из служанок, что она видела на валу привидение, и если бы мы не заметили там твою юбку, мы не нашли бы тебя. Когда я узнал, что ты пропала, я послал людей на поиски: ты заставила меня сильно тревожиться.— Сожалею, что сделала это.— Так и должно быть. Никогда не веди себя таким образом, иначе пожалеешь.— Ты кровожаден! Я верю, что ты мог бы убить меня.— Вот и правильно, что ты боишься меня.— Я не сказала, что боюсь тебя. Я сказала, что подумала, что ты смог бы убить меня. Ты сейчас ненавидишь меня, потому что я обнаружила природу твоего занятия.— Что ты обнаружила?— Что в башне находятся товары — трофеи с моря.— А почему бы и нет?— Ты бы мог рассказать это мне. Почему ты хранишь их в таком секрете?— Разве не лучше, если они достанутся мне, а не морю?— Это груз потерпевших крушение кораблей. Разве он принадлежит тебе?— Трофеи принадлежат тем, кто их взял.— Но ведь иногда люди спасаются? Что тогда?— Если бы такие люди были, тогда товары, несомненно, принадлежали бы им, но если их нет, мы берем их себе.— Но почему ты не хотел, чтобы я знала?— Я не намерен отвечать на твои вопросы. Это ты будешь отвечать мне. Ты говорила об этом с матерью?— Как я могла? Я не видела ее с тех пор, как все узнала.— Может быть, ты подозревала?— Я не говорила с матерью.Он вдруг наклонился и схватил меня за руку:— Тогда ты никому не скажешь об этом!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109